Устинья шла по весенней солнечной улице. Было то время, когда снег уже давно стаял, но грязь ещё не собиралась сходить с поверхности земли. Деревья стояли голые и чёрные, тоскливо ожидая, когда ленивая весна сошьёт им зелёную одежду.
Но стоило Устинье выйти из узенького и сырого заводского переулка, по которому двигаться следовало крайне аккуратно из-за вольготно раскинувшейся в этом месте лужи, как на неё обрушился каскад пыли и бензинного смрада. Девушке предстояло продолжать путь по бетонному мосту, нависающему над мелкой и грязной городской речкой.
Несмотря на солнце, нежно струящееся с вышины, настроение у Устиньи было самым мрачным. Сегодня она виделась с человеком, которого любила безмерно, не мыслила без которого свои дни, и который в последнее время так тщательно её избегал… Вновь и вновь прокручивала Устинья эпизод такой неприятной для неё встречи. Тяжкой болью отдавались в сердце его слова: «Перестань… что я теперь должен‽… мы так не договаривались… у меня уже другая». Увы, это была очень горькая ошибка, но какое это могло иметь значение …теперь?
Впрочем, стоп. Разве можно назвать «ошибкой» счастье, пусть, краткое и обманчивое, но такое захватывающее? Ведь теперь она навеки спаяна с существом, дороже которого у неё нет? Да и мама, в общем-то, строгая сотрудница музея Аполлинария Николаевна, всегда с неодобрением относившаяся к любви дочери, эту новость приняла хорошо. Мама поможет. Устинья знала это. Она не одна. Но всё же…
Устинья остановилась передохнуть и облокотилась о перила мостика. Речка внизу текла бурным потоком и несла всякий сор. Глубина была небольшая, внизу на дне видны камни, старые ботинки, консервные банки и прочие предметы.
Девушка стояла, опираясь о перекладину. Перила мостика были низенькими, а у Устиньи кружилась голова. «Вот бы туда … и все печали…». Она покачнулась, но удержалась. Нельзя. Она не одна.
Солнце сильно припекало. По мосту с грохотом промчался грузовик. Испугавшись, Устинья отпрянула от перил. Не удержавшись, поскользнулась и полетела вниз головой в речку. Последнее, что она успела подумать, было: «Мой ребёнок…».
2
Очнулась Устинья на дне реки. Вокруг лежал всякий хлам. Сквозь мутную воду тонкой струйкой проникал свет.
Устинья поднялась и огляделась. Она ощутила илистый запах. Удивительным было то, что Устинья не задыхалась под водой, но и не дышала. Присмотревшись, девушка поняла, что находится здесь не одна: из-за валявшейся здесь железной штуки с ржавыми зубцами показалась голова, потом ещё одна.
Устинья оказалась в окружении тонких длинноволосых женщин с угрюмыми лицами. Та, что вышла первой, шагнула в сторону Устиньи и сказала властно:
– Добро пожаловать, новенькая.
– Что? – не поняла девушка.
– Ты – брошенная невеста, и согласно древнему обычаю, являешься русалкой, – объяснила та. – Я здесь старшая. Мы все оставлены нашими женихами, большинство из нас, как ты сегодня, утопились.
– Но у меня нет жениха! – вскричала Устинья, – мы не женились…
– Знаю, – хладнокровно ответила русалка, – сейчас это называется «молодой человек». Однако это не имеет значения. Так или иначе, ты здесь.
– Но я не могу здесь оставаться! Мне нельзя! Мой сын…
– Поздно ты вспомнила о сыне, – недобро усмехаясь, ответила старшая, – когда предавалась унынию на мосту, разве ты думала о нём?
– Мой ребёнок! – Устинья схватилась за живот.
Русалки ещё больше нахмурились.
Послышались голоса:
– Слишком поздно…
– Ты сделала свой выбор…
– Меня бросил жених перед самой свадьбой, а я была беременна, и от позора бросилась сюда!
Послышался нервный плач.
– Я не могу здесь оставаться! – закричала Устинья, – пустите меня!
– Жребий брошен, – хмуро констатировала старшая.
– Ну, прошу тебя! – взмолилась утопленница, – спаси хотя бы его! Моего мальчика! Ведь он… ты понимаешь, совсем скоро должен родиться. Я останусь здесь, останусь, буду русалкой. Но он пусть поживет. Пожалуйста!
Русалки заволновались. Заколебалась вокруг вода, закачались предметы. По бледному лицу старшей пробежала тень от дрогнувших стеблей спирулины.
– Хорошо, – медленно сказала она, – твой сын поживет на земле, раз уж ты так этого хочешь. Но родив его, ты вернёшься сюда. У тебя осталось два месяца. В назначенный день ты выйдешь на берег.
Устинья низко склонилась перед русалкой:
– Благодарю тебя!
– Благодарить нужно не меня, – задумчиво сказала старшая, – ты глупо распорядилась своей жизнью. И быть тебе надо бы не здесь, а там, – она кивнула в сторону дна. Но тебе дарована возможность избежать того. Если же будешь нарушать наши порядки, то пойдёшь вниз.
Русалки глухо застонали, ведь каждая из них цеплялась за это подобие жизни в грязной городской речке, потому, что то, другое, было значительно страшнее.
4
Аполлинария Николаевна принялась искать дочь сразу после её исчезновения. Поиски были далеко не беспредметными: мать знала, по какой дороге Устинья обычно ходила с работы. Кроме того, нашлись знакомые, сказавшие, что видели девушку, склонявшуюся к речке с моста. Печальный вывод напросился сразу: Устинья либо утонула, сорвавшись, либо бросилась туда намеренно.
– Ну, в это я не верю, – молвила несчастная женщина и пошла в церковь заказывать по дочке заочное отпевание. Немолодой священник поначалу отказался отпевать утопленницу.
