Любовь зла. Литературные пародии и избранные стихи

О книге

Как поэт-пародист, Юрий Монарха дебютировал в 80-х годах публикациями в журналах «Юность» и «Москва». В эту книгу вошли литературные пародии и избранные стихи, публиковавшиеся ранее в сборниках автора «Фрейду и не снилось» и «Литературные пародии и случайные стихи», а также его новые работы. В стихотворных пародиях, собранных здесь, есть интригующий сюжет с неожиданной развязкой, а тема любви, подмеченная у пародируемых авторов, приобретает новое нетривиальное звучание.

Книга издана в 2019 году.

Автор

Юрий Монарха

#Юмористическая литература #Юмористические стихи #Стихи и поэзия #Легкое чтение

Читать Любовь зла. Литературные пародии и избранные стихи онлайн беплатно

Шрифт

Интервал

Литературные пародии

Пикник

Видел! – Ива, веткой каждой
Устелив холодный грунт,
Разлеглась…
Целует с жаждой
Ветра вздыбленную грудь!

Михаил Зайцев

Вывез я детей однажды

На природу, Вижу – Жуть!

Ива – днём! – целует с жаждой

Ветра вздыбленную грудь.

А проказник у дороги,

Под призывный визг колёс

Оголял бесстыдно ноги

Группе ветреных берёз.

Я давно уже не мальчик,

Но смутился. Глянул вниз…

Вовсе голый одуванчик

Обнимал капустный лист.

В небо глянул голубое…

Задохнулся. Не смешно!

В небе облако большое

Превратилось в чёрт те что.

Я детишек сгрёб в охапку

И, пусть сердится жена,

От беды унёс в палатку.

Продержал там дотемна.

Накажу в стихах народу:

Малышам из городов

Не показывать природу

До шестнадцати годов.

1983

Потаённая суть

Я листву у корней разгребаю,
потаённую чувствую суть,
нежно глажу рукой, открываю
гриб прохладный, как женская грудь.

Вадим Ковда

Если сердце от нежности тает,

А в стихах только мухи и быт,

Я свой лучший костюм надеваю,

И с лукошком айда по грибы!

Гриб считают закуской отменной,

Но поэт тонко чувствует суть –

Гриб, он с виду похож на колено,

А на ощупь, как женская грудь.

Выйду в лес, всё в стихах оживает.

И откуда берутся слова!

Я листву, как одежды, срываю…

Просто кругом идет голова.

Тайны все постигаю руками,

Долго глажу. Как кожа нежна!

Каждый день проводил бы с грибами,

Жаль вот только, ревнует жена.

Поэт и мода

…Мальчишка с кудрями до плеч
И девочка, вбитая в джинсы.

Надеюсь, что эти стихи
Прочтут через некие годы,
Увидев в оконце строки
Превратности нынешней моды.

Константин Ваншенкин

Ржёт весело русский Пегас,

И грустно смеются поэты:

В ковбойские брюки у нас

Прекрасные дамы одеты.

Достойней в эпоху калош

Умела девчонка одеться.

Мальчишкой за нею пойдёшь

И сразу же выйдешь из детства.

Припомню, и вздрогнет стило,

Так щедро когда-то мне снились

Мадонна с соском наголо

И две стюардессы в бикини.

А нынче мне страшно прилечь,

Такая хреновина снится:

Я сам с волосами до плеч

И Муза в поношенных джинсах.

Как много обидных потерь.

Пишу я, а радости нету.

Не много подсмотришь теперь

В оконце строки у поэта.

И, кепкой прикрыв полчела,

Скажу молодёжи устало:

«Хорошая ж мода была.

Так пусть повторится сначала».

Катеты

Неповторимо зримы зимы лжи,
в которых было треугольно странно.
Живи теперь, мой катет, не тужи,
гипотенузе всё по барабану.

Анна Корнет

Жила я треугольно, без забот

в задрипанной квартире коммунальной

гипотенузой с катетом, а катет тот

не знал, кто был ему ортогональным.

Напрасно не светилась между строк,

ведь в тайне суть подобного союза.

Ещё со школы помнила урок:

два катета – одна гипотенуза.

Зимой любила печь свою топить,

углы слагая в треугольной драме.

Но в сумме выходило только Пи,

уместное для карасей в сметане.

И вот, пока те караси пеклись,

свершилось геометрии возмездье:

два катета таки пересеклись

букетами в моём подъезде.

Плита не отмывалась, был звонок.

Меня смутила суета за дверью.

Испуганно смотрю в дверной глазок,

и в первый раз глазам своим не верю.

С тех пор, всем теоремам вопреки,

живу одна, но вот какое чудо:

два катета мои, как голубки,

теперь вдвоём, и где-то делят угол.

Сирень в стихах опять взбивает крем,

а я лечусь дарами Диониса,

и избегаю треугольных тем –

выходит, я была им биссектрисой.

Мотылёк

Лети отсюда, белый мотылёк.
Я жизнь тебе оставил. Это почесть
и знак того, что путь твой не далёк.

Иосиф Бродский

Я обнял эти плечи и застыл.

Ведь то, что оказалось за спиною

так преданно твой защищало тыл

тем, что не встретишь снежною зимою.

Был виноградом оплетён фасад,

ветрами, сыростью и временем истёртый.

Тропинка, что вела в прозрачный сад,

дорожкою прикидывалась жёлтой.

Сад зеленел. Лоснился огород.

Цветы торчали одурью бессонной.

От ветра лук и молодой горох

казались зеленью одушевлённой.

Но мотылёк мне голову вскружил,

и наш неспешный тет-а-тет нарушил.

И если он тогда остался жив,

то только потому, что был везучим.

И не причём, как виделось ему,

та тет-а-тета сладкая истома.

Я жизнь ему оставил потому,

что свой сачок, увы, оставил дома.

Холмс и весна

И шальная весна ударяет в гонг,
И на пост заступает созвездье Овен!
………………………………………….
Почему нам планета с тобой тесна?–
Разве это не элементарно, Ватсон?
Потому что на свете, где есть весна,
Неприлично так долго не целоваться!

Алина Серегина

Весна согревает лучами холм,

А поэтов всегда ударяет в гриву.

Я теперь не Алина, а сыщик Холмс,

Что, мурлыча, коленками мнёт крапиву.

Манит меня в гуттаперчевом марте

След подозрительно странных людей.

Порохом чувствую – сам Мориарти

Ключи подбирает от наших идей.

Ватсон следом ползёт, шевеля клюкой,

Но сегодня глаза его так ленивы…

Он не сыщик матёрый, совсем другой.

Вот затих у ствола побледневшей ивы.