Всю ночь Сергею снились кошмары. Кругом было темно, и все окутывал какой-то зеленовато-серый туман. Два безликих великана словно слепленные из грязновато-серого пластилина заставляли его искать что-то. Он не понимал, что именно ему нужно найти. Великаны громогласными голосами угрожали раздавить его, если не найдет то, что они требуют. Он на четвереньках ползал по старому заброшенному дому и искал, не зная, что именно ему нужно найти. Сергей чувствовал безысходность и неминуемость гибели, не хватало воздуха. Руки и ноги увязали в грязи, которым был наполнен старый дом. Движения, несмотря на спешку получались медленными, все тело было слабым и немощным. В постоянном пьяном угаре он перестал нормально спать, каждую ночь снились кошмары.
Вдруг он проснулся в холодном поту. Был уже давно день. На вокзале, как всегда, было полно народу: пассажиры, непонятно откуда приезжающие, встречающие, таксисты, челноки с огромными баулами, торговцы всякой мелочью и прочая разношерстная компания, коих в каждом вокзале полным-полно. Сергей сел на скамейку, надел кеды, которые во время сна служили подушкой. Жутко хотелось опохмелиться и поесть чего-нибудь. «Где-же Хуан-Карлос и Петруша? Наверняка что-то намутили. Надо бы отыскать их», – подумал он. Это были его друзья. Хуан-Карлос, к слову, не был ни испанцем, ни мексиканцем, а простым деревенским мужиком в запое, приблудившимся в город, и звали его Карл – в честь Карла Маркса.
– Павлик, сыночек, наконец-то я тебя нашла, – к Сергею обращалась какая-то старушка с хозяйственной сумкой. Бабушка от счастья плакала и все причитала, – Сколько лет прошло. Я уж думала никогда тебя больше не увижу, – она села рядом на скамейку, обняла и по-матерински прижала к груди бездомного Сергея. Мужчина ничего не понимал. Какой Павлик? Что происходит? – Мы же с папкой-то думали ты на войне погиб, а ты вот живехонький. Не признал маму, сынок? Может контузию получил? Ну ничего домой придем – все и вспомнишь. А папку твоего год, как схоронили, – снова всхлипнула бабка, – Все тебя ждал, да и не дождался. Павлик, сыночек, вставай, пойдем домой, – от бабки вкусно пахло домашней едой, и Сергей, сам не понимая, пошел под руку с незнакомой старухой.
На вид ей было примерно лет 70. Из-под белого ситцевого платка с синим растительным узором виднелись седые волосы. Испещренное морщинами лицо, свидетельствовало о том, что она часто улыбалась – такие морщины бывают у добрых и улыбчивых людей. Зеленая вязаная кофта с пуговками, длинная светло-коричневая юбка, серые колготки и сандалии – типичная форма среднестатистической старушки. Добродушное лицо внушало доверие и симпатию.
Конечно, никаким Павликом он не был – его звали Сергей, и матери с отцом у него никогда не было. Точнее, наверно биологически они были, но он их не знал. Вырос в детдоме, в 14 лет впервые сел в колонию для несовершеннолетних за кражу, где научился шить рукавицы. Только воровать и шить рукавицы он и умел. Правда, первое у него не всегда получалось – поэтому он еще дважды отсидел. В перерывах между ходками, как сейчас, бродяжничал, пьянствовал – в общем, был одним из многих людей, кого называли бомжами. В свои 30 лет выглядел на все 40, а то и 50. Вряд ли в нем можно было узнать хоть кого-то. Из-за косматой бороды и волос, видны были только опухшие глаза и покрасневший от алкоголизма нос. Одетый в лохмотья, он был похож на лешего – типичный вокзальный бомж. Так и встретились типичная старушка и типичный бомж.
Несмотря на это, почему-то старуха приняла его за, погибшего в чеченской кампании, сына. Ну и ладно, побудет Павликом, если надо. Покушает нормально, в нормальном доме поживет, а когда надоест, свалит, прихватив что-нибудь ценное. А может останется насовсем. Старушка, видать, добрая – вот и скрасит ей одиночество в последние годы. В общем, Сергей решил попытать судьбу, а там видно будет. Не вечно же на этом вокзале бомжевать.
Ехали на автобусе загород. Старушка всю дорогу щебетала о том, о сем, и видно было, что она счастлива. Даже Сергей захотел поверить во всю эту историю о долгожданной встрече матери с сыном, и то ли от жалости к бабушке, то ли еще от чего, его обуяло странное чувство, от которого ему хотелось плакать.
– А помнишь, в детстве какой был? Пухленький, кудрявый, как ангелочек. Так и называли – «ангелочек», – и у бабушки на лице появилась счастливая улыбка, – Только крыльев за спиной не хватало.
Она еще много чего рассказала из детства Павлика, что Сергею даже стало завидно. Его никто никогда так не любил. За такое детство и на войне погибнуть не жалко. Из его детства хороших воспоминаний практически не было. Единственным счастливым моментом был новый год, когда ему было лет 7. Полупьяный Дед Мороз посадил его на коленки и за рассказанный стишок подарил ситцевый мешочек с пришитой новогодней открыткой. Маленький Сережа подарок открыл только вечером в своей комнате. Там были конфеты, пряники и маленькая железная машинка. Это была военная машина цвета хаки с тремя ракетами сверху. Сереже так понравилась машина, что он повсюду ее носил с собой и мечтал стать военным шофером, когда вырастет. На ночь машинку клал под подушку, чтобы никто не украл. Наверно были и другие новогодние подарки, но он их не помнил, а машинку почему-то запомнил на всю жизнь. Может, потому что это была его единственная собственная игрушка.
