Случилось это в Англии в те годы,
когда на троне был король Георг.
Монарх английским не владел свободно,
акцент немецкий он не превозмог.
Сынов своих он просто ненавидел,
и разумом господь его обидел.
А в Лондоне в то время проживала
одна из всем известных, светских дам.
Как Флору Невилл эту леди знали.
К ней на балы король являлся сам.
Преклонных лет была она вдовою,
богата, словно Крез, само собою.
Огромный особняк её шикарный,
почти у Букингемского дворца,
по вечерам в сиянии янтарном
встречал гостей известных, без конца.
На званных вечерах её бывали
и пэры Англии, и те, кого едва ли
на улицах в открытую встречали.
И леди Невилл в Лондоне слыла
умнейшей, остроумной. Все молчали,
когда она в собраньях речь вела.
Балы она давать не прекращала.
но, наконец, совсем от них устала.
Все празднества приелись старой леди.
хотя она звала на вечера
известных и прославленных на свете
людей, таких желанных и вчера.
И, чтоб развлечь их, леди приглашала
искуснейших жонглёров. И немало
бывало у неё и акробатов,
факиров, танцовщиц и музыкантов.
Но это ныне было ей не надо:
душа не принимала их талантов.
Ей было скучно, и не занимали
её придворных сплетни и печали.
Феерия в тоску её вгоняла,
а музыка, небесной красоты
отныне вообще не волновала,
не пробуждала прежние мечты.
Когда же леди видела воочью
влюблённых пар сияющие очи,
когда она их танец наблюдала,
с недавних пор ей очень грустно было
Она себя сама не понимала,
Ведь грусти вообще не выносила.
И вот в погожий день, однажды летом
она друзьям сказала за обедом:
«Я с каждым днём всё больше убеждаюсь,
что у меня в гостях мои друзья
все веселятся, в чём не сомневаюсь.
Все, как один, но только лишь не я!
А долголетья моего секрета
на самом деле не было, и нету.
Всю жизнь мою мне было интересно
всё, что вокруг творится, и всегда
понять хотелось то, что неизвестно,
всё то, где правят радость и беда.
Я скуки не терплю, и сообщаю,
что больше совершенно не желаю
зевать, скучать на собственных приёмах.
Поэтому на свой грядущий бал,
который состоится в этом доме,
я приглашу, кого не приглашал
ещё никто и никогда покуда.
Почётным гостем в этот раз пребудет
тот гость, кого вы скучным не сочтёте –
известный всем, невиданный никем.
Знакомый людям по его работе.
Кто в должный срок приходит к нам, ко всем!
Друзья мои, почётным гостем будет
ни кто иной, как Смерть, что к нам прибудет!
Идея леди Невилл лишь поэту
бесспорно приглянулась. Лоримонд
одобрил всей душой идею эту.
Но отшатнулся от неё бомонд.
«Нам умирать не хочется!– твердили.
От ужаса, как мумии, застыли.–
Ведь Смерть придёт за каждым в час урочный.
К любому неминуемо придёт!
Зачем же вызывать её досрочно,
не дожидаясь, когда час пробьёт»?
На это леди Невилл отвечала:
«Вот именно,– друзьям она сказала:
ведь, если Смерть решит, что в вечер бала
настал черёд кого-то унести,
то явится незваной, как бывало
уже не раз на жизненном пути.
Но если никому из нас в тот вечер
не суждена смертельная с ней встреча,
то кажется мне, будет очень мило
чтоб в этом доме появился гость
такого ранга, первобытной силы!
Ведь никому принять не довелось
такое удивительное чудо.
Узнав об этом, Лондон в шоке будет!
Вся Англия завидовать нам станет»!
Такая мысль пришлась по вкусу всем.
Лишь юный лорд, здесь не бывавший ранее,
сказал, что он уверен не совсем:
«У Смерти и без нас забот по горло.
Она ведь может отказать вам гордо»…
«Никто не отклонял ещё ни разу
на вечер приглашенья моего!–
Неспешно отчеканив эту фразу,
хозяйка отвернулась от него.
И лорд? Он не был зван на бал грядущий.
А леди занялась немедля сущим:
Она, отринув всякие сомненья,
уселась за прелестный секретер,
писать своё для Смерти приглашенье.
Но Смерти же не скажешь просто «сэр».1
Хоть предложений тут немало было,
но, ни одно из них не подходило.
Ну, скажем «Ваше лордство»? Не годится.
Виконт так титулован, да барон…
На «Вашу милость», что ли согласиться?
Для герцога у нас приемлем он.
Но леди Невилл путь нашла неверным,
и титул посчитала лицемерным.
А обратиться к Смерти со словами:
«Величество», совсем, как к королю?
Нет. Леди Невилл (строго, между нами),
так не сказала б, даже во хмелю.
Сошлись на том, как здесь не раз бывало,
титуловать его, как кардинала.
«Преосвященство» – титул подходящий.
Из всех всего он лучше подойдёт.
И тут задал вопрос в тени сидящий:
«Как приглашенье к Смерти попадёт»?
То был известный в Англии повеса,
предмет у дам большого интереса,
лихой рубака Компсон – элегантный,
лихой наездник, бравый капитан.
«Кому известен адрес? Дом приватный?
Ведь здесь предположений океан»!?
На это леди Невилл заявила:
«Меня бы, право, очень удивило,
когда бы от кого-то я узнала,
что Смерть живёт не в Лондоне у нас.
Не представляю, как не повстречались
мы у дворца, на улицах хоть раз.
Ведь публика приличного покроя
не сменит Лондон ни на что иное!
Ну, выезжает, разве что, на лето
в Довилль. И Смерть, скорей всего живёт
здесь по соседству. Часть столицы эта
ведь самой фешенебельной слывёт.
Не может быть, чтоб дом не отыскали:
ведь Смерть не станет жить в другом квартале!
Почти что все с хозяйкой согласились.,
лишь Дэвид Лоримонд – большой поэт,
