1. Глава 1
Мрак полнился голосами. Не было видно ни зги, но Натаха чувствовала, что ее рассматривают.
— Какая славная, — послышался низкий, волнующий мужской голос. — Молодая кровь — это хорошо.
— А тебе все бы кровь, — сердито прозвучало в ответ. Кому принадлежал этот голос — мужчине или женщине — было непонятно.
— Да ладно, ты же понимаешь, о чем я.
— Я-то понимаю, а ты? Только попробуй к ней пристать, кровосос!
— Ой, да брось, — мужчина рассмеялся, — ты такая милая, когда сердишься.
— Милая? Ну-ну, смейся, недолго мне осталось до нового воплощения. Вот окажусь здоровенным мужиком, и ты у меня попляшешь.
— Да ладно, с чего бы тебе вдруг…
— А ты мозгами-то пораскинь, кого она захочет рядом видеть — девчонку на побегушках или мужчину красивого?
— Красивый мужчина для нее и без тебя найдется, — в голосе собеседника послышалось самодовольство.
— Даже и не надейся! Только попробуй сунуться — клыки пообломаю!
Мужчина снова рассмеялся.
— Руки коротки, дорогуша.
— Посмотрим!
— Посмотрим.
Тьма пошла волной, словно встряхнули тяжелую невидимую портьеру, такую пыльную, что Натаха чихнула… и проснулась.
В комнате стоял полумрак, разбавленный светом фонаря, проникающим в окно с улицы. Голые ветки сирени отбрасывали причудливые тени, вычурности которым добавляли оконные решетки, хоть и некрасивые, зато надежные, как считали владельцы квартиры, которую Натаха снимала.
Спустя несколько мгновений тишину, царящую в комнате, взорвал грохот будильника — пришлось вставать и собираться на работу.
Странный сон никак не выходил из головы — Натаха думала о нем всю дорогу и чуть не пропустила нужную остановку, затем, поднимаясь в лифте, едва не проехала свой этаж, а потом, раздевшись и войдя в кабинет, чуть не уселась мимо стула. Такой рассеянности она за собой прежде не замечала. Чтобы взбодриться, отправилась налить кофе — и чуть не опрокинула на себя чайник. «Да что ж такое!» — мысленно воскликнула она, вернулась в кабинет и с головой нырнула в работу.
Расчет оказался верным — дела отвлекли от дурацких мыслей.
Однако рабочий день все же не резиновый, и воспоминания о странном сне опять завладели ее мыслями, стоило покинуть офис и отправиться домой.
Даром это не прошло — последствия витания в облаках настигли Натаху прямо у подъезда.
В этот раз запнулась Натаха основательно — скатилась вниз по обледенелым ступеням крыльца, и, как назло, в это самое время зазвонил телефон. Чертыхнувшись, она попыталась подняться, но наледь под ногами сделать этого не позволила. Телефон разрывался, оглашая окрестности звоном, привлекая к барахтанью лишнее внимание. Впрочем, никто из тех, кто оглядывался, на помощь не поспешил.
Когда подняться наконец удалось, мерзкая звонилка заглохла. Натаха посмотрела на ступени, весело блестящие в свете неоновой лампы, и поняла, что перед вторым актом геройства нужно сделать перерыв. Доковыляла до лавки, глянула кто звонил и, скривившись, набрала номер.
— Доча, ты почему не отвечаешь?! — врезался в ухо мамин вопль. — Звоню тебе, звоню… Так, ладно, я по делу — давай, срочно собирайся и приезжай!
— Зачем это? — насторожилась Натаха. Убравшись в съемную однушку на другом конце города, она была не готова вот так запросто вновь потерять свободу.
— Счастье тебе привалило, вот зачем!
Натаха напряглась ещё больше — слово «счастье» мама употребляла крайне редко, и во всех случаях это был сарказм. Сейчас же оно звучало подозрительно искренне.
— Какое счастье? — сдаваться без боя Натаха не собиралась.
— А вот такое! Квартиру тебе, дурочке, отписали, да не абы где, а в старом центре! А жилье-то там — ого-го! В общем, давай, собирайся, поедешь в права вступать. Нотариус ждёт нас к шести, — и мама закончила разговор.
Натаха посмотрела на телефон, затем на обледенелое крыльцо, бросила взгляд на окна первого этажа, «украшенные» решетками, сквозь которые вот уже полгода смотрела на мир, и, поднявшись, двинулась к остановке.
Дорога прошла в раздумьях, никого, кто мог бы «отписать» квартиру, припомнить не удалось, а узнать подробности не вышло — судя по коротким гудкам, мама обсуждала новость с подружками.
Автобус тащился долго, пересчитал все пробки и светофоры, поэтому, когда Натаха наконец доехала, поговорить тоже не получилось — пришлось нестись к нотариусу во весь дух.
Выяснить удалось лишь то, что квартиру завещала бабка. Ясности это не внесло, поскольку никакой бабки у Натахи не было, а на вопрос «какая» мама ответить не смогла — отец растил ее в одиночку, а папаша самой Натахи так и остался безымянным героем. Одним словом, взяться этой самой бабке было неоткуда.
Нотариуса Натаха с мамой застали в самый последний момент — он уже собирался уходить, но сжалился, достал папку, вернулся за стол и внёс свою лепту в общий градус безумия — бабка-дарительница оказалась настолько дальней родственницей, что даже мама, которая знала всю родню до седьмого колена, растерялась. Но быстро взяла себя в руки и уверенно закивала: «Да-да, конечно». Однако, услышав условия завещания, вновь не совладала с собой:
— Как это «родственников не селить»? Как это «не продавать»?
Натаха возликовала — таинственная родственница отдала квартиру в её личное пользование. А то, что двадцать лет жилье нельзя продавать — так это мелочи.
