Нижеподписавшийся не присваивает себе право на концепцию "Внутреннего мира", в котором великие экономические проблемы, стоящие сейчас перед людьми, были бы решены в интересах гуманизма и созданы идеальные условия для всех. Эта мысль была главной в работе доктора Т.А.Х. Лоу, ныне покойного, которая попала в руки автора от его вдовы, миссис Мэри П. Лоу. В ней содержится яркое описание идеальных условий, которые могли бы преобладать при практическом применении принципов Свободы, Равенства и Братства в жизни всего человечества, но автор умер, не успев разработать практическую систему, с помощью которой народные массы, находящиеся в нынешнем положении, даже не имея четкого понимания, в чем дело, могли бы оттолкнуться от существующих условий и мирно, эффективно и быстро установить столь желанную систему абсолютной справедливости в сфере распределения, которую он описал. Поэтому было решено подготовить серию томов, иллюстрирующих действие практических методов работы, с помощью которых можно добиться такого результата, а затем опубликовать оригинальный том доктора Лоу в том виде, в каком он был написан, в качестве лучшего финала; и теперь мы с удовольствием представляем читателю первый том этой серии и с уважением просим внимательно отнестись к принципам, которые эти книги должны прояснить.
Джек Адамс.
Глава
I
Мой личный кабинет находился на втором этаже клиники, которую я оборудовал в Канзас-Сити для полного и комфортного осуществления своих трудов в лечении хронических заболеваний. Мебель состояла из большого книжного шкафа, в котором хранилась моя библиотека со справочниками и другими изданиями, полезными в моей практике; письменного стола, нескольких стульев, дивана и других удобств, обычно встречающихся в таких местах. Одна дверь выходила в холл, а другая соединялась с моей спальней, ванной и лабораторией в задней части комнаты. В передней части находился большой эркер, где я часто сидел в задумчивости, скрытый тяжелыми кружевными занавесками, глядя на толпы людей и многочисленные автомобили, проезжающие по улице внизу. На противоположной стороне главного зала, отделенная от него широкой лестницей, находилась гостиная, где я принимала посетителей. В задней части находились приемная и операционная. Обедал я обычно в своем личном кабинете, а еду мне присылали на лифте из ресторана, бывшего по соседству с клиникой.
Как правило, в мой личный кабинет не пускали никого, кроме секретаря, который занимал небольшую комнату над лестницей. Юноша открывал дверь, провожал посетителей в кабинет, а затем докладывал, кто меня ожидает. Если я хотел их увидеть, то проходил по лестнице в кабинет, в противном случае следовало: "Не входить".
Многие из моих пациентов приезжали издалека и размещались в санатории. Другие заходили ко мне в приемную в обычные часы работы, с 9 до 11 утра. В другие часы я обычно находился в своем личном кабинете, читал, думал и писал, или в своей лаборатории, где занимался составлением лекарств и т. д. Но было принято считать, что я часто отлучаюсь, и поэтому люди, желающие увидеться со мной, кроме как в рабочее время, не удивлялись, узнав, что меня нельзя застать на месте.
Такое положение дел стало абсолютной необходимостью, чтобы у меня было время заниматься своей обширной корреспонденцией и изучать болезни пациентов, которые отдали себя в мои руки в качестве последней надежды на восстановление здоровья. Мои успехи в лечении этих больных, от которых отказались как от неизлечимых, были таковы, что санаторий всегда был полон, и я очень редко принимал пациентов на дому.
В один яркий и необычайно приятный день в июне 189… года, после всех забот о своих пациентах, я удалился в свой личный кабинет, чувствуя, что визит даже самых близких друзей был бы сейчас крайне нежелателен. Мне очень хотелось побыть одному. Мне нужно было написать много писем и выполнить кое-какую работу, которой я не мог пренебречь, но я, казалось, вопреки самому себе, потерял свой обычный активный интерес к работе. Я чувствовал себя угнетенным и недовольным ее ограничениями и, покончив с самой важной корреспонденцией, встал и зашагал по комнате взад-вперед.
Что бы это могло значить? Почему я испытывал такое беспокойное желание чего-то, что казалось мне прямо-таки недостижимым? Мой бизнес процветал, здоровье было как никогда крепким, друзей было много, а все окружение – приятным. Почему же тогда я не мог заставить себя читать или писать? Всякий раз, когда я пытался что-либо сделать, мои мысли невольно возвращались к прошлому, и особенно к путешествию, которое я совершил несколько лет назад в качестве корабельного хирурга. В конце концов я окончательно разуверился в том, что смогу завершить свою работу, и решил потакать этой непреодолимой потребности в воспоминаниях.
Всю вторую половину дня, что бы я ни делал или предпринимал, мои мысли обращались к Джеку Адамсу, безбородому молодому человеку, который плыл со мной на одном судне в качестве суперкарго. Куда бы я ни повернулся, его образ всплывал в моей памяти с поразительной яркостью. Почему я должен постоянно думать о нем? Действительно, мы были самыми близкими друзьями и часто проводили вместе часы в самых приятных беседах.
