Философская повесть-триллер
(по следам одного военного мегапроекта)
Всё связано со всем (Закон Коммонера)
I. В южных широтах
Крупное белоснежное судно «Академик Иванов» плавно покачивалось на волнах в надвигающихся сумерках. Это было типичное научно-исследовательское судно водоизмещением 6200 тонн, построенное в Финляндии. Его длина равнялась ста пятнадцати метрам.
Судно стояло на якоре всего в полумиле от небольшого островка вулканического происхождения. Малоприметный кусочек суши – не более пяти километров в длину и трёх в ширину – постепенно растворялся во мгле Тихого океана. Островок располагался вдалеке от морских и воздушных путей, и, казалось бы, должен быть мало кому интересен в бесконечных водных просторах. Единственное, что привлекало в нём – огромные клубы дыма, день и ночь тянувшиеся с небольшой вершины. Дымные полосы, будто белесо-кучерявые волосы, вытягивались воздушными потоками на десяток миль в северную сторону.
Извечное противоборство двух стихий породило этого огнедышащего дракона. И теперь из глотки новорожденного вулкана доносился громкий гул, переходящий порой в грохот. Правда, детище природных сил уже немного поостыло после прорыва на белый свет. Но никто не может быть уверенным, как поведёт себя вулкан даже в ближайшие сутки.
На носу корабля, у правого фальшборта, стояли два человека и смотрели во мрак приближающейся ночи. Первый из них являлся капитаном судна, старым морским волком, посетившим чуть ли не все крупные порты мира; его звали Александр Северин. Под его густыми, рыжими усами почти постоянно торчала гаванская сигара, чей аромат он обожал.
Второй был ведущим учёным, специалистом по морской микробиологии, профессор Виталий Остроумов. Он был астеничен, сед и полностью лишён растительности на лице.
Оба молчали.
Невероятная картина тропического вечернего неба завораживала. Мириады звёзд начинали мерцать над бесконечной водной гладью. В такие минуты любой ощущает себя наедине с Вселенной, её ничтожной частичкой, от которой ровным счётом ничего не зависит. И одновременно ощущается некое родство с невероятной космической беспредельностью.
Небесное покрывало из блёсток почти сливалось с океаном, и освещённый корабль казался более-менее уютным и безопасным местом среди двух стихий без границ. В тиши лишь слышался стук волн о борт и отдельные возгласы членов команды.
– Вот я полный безбожник, – зычным голосом нарушил молчание Северин, – но, когда гляжу в подобные мгновения на просторы космоса, в грудь закрадывается суеверный холодок: что если действительно кто-то наблюдает за нашими грешками? Хотя, возможно, это не более чем первобытный страх, доставшийся от далёких предков?
Учёный с едва заметной улыбкой на губах покачал головой:
– Когда-то я тоже был полным атеистом. Но ещё Кант утверждал, что две вещи говорят ему о Боге – звёздное небо над головой и моральный закон в сердце. С некоторых пор я тоже уверен, что эти явления неразрывно связаны между собой. Впрочем, я уверен, на деле тот феномен, что люди называют Богом, есть лишь определённая сила, стремящаяся привести материю из хаоса к гармонии. В человеке её воплощением является как раз совесть, стремящаяся тоже гармонизировать душу человека.
– То есть бога в виде дедушки на облаке нет? – хмыкнул капитан.
– Помните хитрый вывод Паскаля: «Если Бога нет, но я верю в него, то ничего не теряю. А если Он есть, и я в Него не верю, то я могу потерять всё!»? Думаю, он первым признал, что данная дилемма останется навечно скрытой за дымкой неизвестности. И, наверное, правы духовники, утверждающие: в Него нужно просто верить безо всяких «но». Логические доводы «за» и «против» напрасны.
– Можно или нужно верить? – иронично переспросил капитан. Правда, затем он произнёс с уважением: – За целый месяц, что мы провели здесь, Виталий Игоревич, мне всегда было интересно с вами общаться. Пока стоишь на вахте, пересекая морские пространства, много чего передумаешь. Лезут в голову всякие мысли, вопросы без ответов… И не с кем о том перемолвится. А сколько загадок скрывают океаны, можно очень долго рассказывать.
– Не сомневаюсь, капитан.
Они вновь замолчали, погружённые каждый в собственные думы.
***
Мысли Северина перемежались двумя проблемами – общей обстановкой на корабле и тем, когда же он вернётся домой. Это было последнее плавание капитана, после которого он окончательно порывал с любимой профессий, и становился заурядным пенсионером с давно ждущим его домиком в Подмосковье.
Размышления Остроумова имели более пространный характер. Он любил пофилософствовать, а эксперименты за полмесяца на острове давали богатую пищу для размышлений. Собственно, его работа здесь входила в более комплексную программу, в тайну которой был мало кто посвящён. Но, тем не менее, разве всё утаишь на судне?
Моряки понимали, что скоро на их глазах произойдёт нечто грандиозное, и будоражащие слухи не прекращались среди команды. «Дьявол побери, неужели мы организуем в этих водах настоящую свистопляску? – высказывали опасения отъявленные пессимисты. – Главное, чтобы наша посудина из-за их опытов не отправилась в тартарары». «Да не боитесь! – поднимали им дух оптимисты, находящие плюсы даже в последнем дерьме. – После как жахнем по американцам! И они обделаются от страха». «Ага, как бы нам самим отсюда убраться подобру-поздорову…» – резонно рассуждали всегда практичные реалисты.
