Какой-то урод опять стучал по батарее. В полшестого утра.
Башка и без этих звуков болела, хотя Воронов вчера утверждал, что вино хорошее, из магазина, а не из ларька. Ну, оно было вкусное, не поспоришь, а вот фильм, который мы смотрели по телеку — дерьмо полное.
Я нашла шмотки в темноте, чтобы не разбудить братьев, и оделась уже за дверью.
На кухне сидел папаша и доедал кусок хлеба, кое-как смазанный маргарином. Пришел с ночной минут десять назад. Он всегда первые полчаса пялился в одну точку и жевал свой сраный бутерброд.
— Давай чай тебе сделаю.
— Лучше б ты мне прибавку сделала, — мигом включился папаша. Как лампочка.
— Деньги и еду сделать нельзя, я тебе тридцать раз говорила. — Я чиркнула спичкой, чтобы зажечь плиту.
— Да нет, Марья, — досадливо поморщился он, будто я в очередной раз сказала очередной его шалаве, что она похожа на шалаву. Отец всегда звал меня так, не Маша, не Мария, а Марья. Или Марька. — Деньги мне на работе выдадут, но нужная цифра в табеле сама собой не появится, доча.
— А тетки, которые в кассе сидят, не зададутся вопросом, с чего это ты вдруг стал получать больше начальника? Это мошенничество, ты знаешь?
Я не собиралась выполнять его по-детски наивную просьбу, но было интересно, серьезно он это предлагает или так, мечты вслух.
«Вера в чудо должна быть умеренной», — всегда говорил Мишка, обшаривая карманы зимней куртки в поисках завалявшихся там денег. Он был самым старшим из нас и уже несколько лет жил в общаге при заводе. Зато подрос Матвей, так что в комнате оставалось все так же тесно.
— Не поможешь, значит? — без особой надежды прищурился отец. Он периодически просил меня о чем-то таком, но быстро забывал, что уже спрашивал.
— Мне нельзя колдовать, если это вызовет недоумение инквизов и может грозить началом расследования. В Магическом Совете об этом мгновенно узнают, а я не собираюсь возвращаться в наше сраное ПТУ после того, как меня исключат из Виридара.
— Не жили богато, нефиг начинать, — заржал Макс, появляясь в дверях кухни и хватая из коробки конфету.
— Конфеты откуда? — опомнился папаша. До этого он ненадолго притих, пока укладывал в голове, что халявной прибавки ему не видать. — Опять стащила?
— Сашка Воронов подарил. Проследи, чтобы мелким поровну досталось, понял? А ты, — я повернулась к Максу, — не сожри все разом.
— Мне сегодня соплячку какую-то с колокольчиком на линейке таскать, надо подкрепиться. — Рожа у него была что надо, и рост под два метра, неудивительно, что именно ему поручили эту фигню с первоклашкой, несмотря на трояки в аттестате за девятый класс. Да и то, я уверена, что он трахнул училку алгебры, чтобы избежать «неуда».
— С какой стати Воронов тебе конфеты носит? — буркнул папаша, помотав башкой, когда я протянула ему коробку.
— Ясное дело, с какой, — заржал Макс и подергал бедрами взад-вперед, изображая еблю. — Сосать наша Марька научилась.
Я показала ему фак. Просила же звать меня Челси. Меня все так звали в школе и зовут в Виридаре. Челси. У нас на курсе тридцать четыре человека, и из них трое Маш.
— Ты где вчера шаталась? С ним?
Сашку папаша знал, тот раньше жил в соседнем доме и ходил в восьмой класс, когда я заканчивала пятый. А потом они свалили отсюда. Квартиру купили, нормальную, не эту.
— У меня вчера день рождения был, вообще-то. Забыл?
Отец сразу сдулся.
— Забыл, доча.
— Вот и не спрашивай, где я шаталась и у кого сосала.
Короче, по губам я все же получила. Папаша ушел в комнату отсыпаться, Макс уселся за стол и начал запихивать в себя остатки каши, не разогревая, а потом нарисовался Матвей и с надеждой поглядел на стол.
— Маф, дай пожвать.
Пришлось отломить от своего бутерброда кусок и отдать беззубому брату.
Он сегодня первый раз пойдет в школу. Может, через десять лет ему повезет так же, как мне когда-то. За Мишкой никакие тетки из Департамента Образования не приходили. Да и Макс был самым обычным. Смазливым, но в остальном обычным. Во всяком случае, он не умел опрокидывать на придурочную Людку Корельскую горячий суп в столовке — находясь при этом в нескольких метрах от нее.
После смерти матери папаша начал таскать домой каких-то баб. Нас тут и так было шестеро, и бабы ну никак не вмещались, поэтому утром он их выпроваживал. Я раньше удивлялась, почему они вообще с ним идут, а когда подросла, мне Мишка растолковал, что батя наш в молодости был красивый как черт, и сейчас тоже вполне ничего.
«Думаешь, откуда мы все такие взялись? — он как раз стоял в ванной полуголый и брился. — Хоть что-то большое должно мне было от него достаться, пусть не наследство, но…» — Мишка указал взглядом на свой хер, я обозвала его извратом, но признала, что он, наверное, прав.
Сумасшедшая соседка из пятьдесят первой квартиры обходила нас стороной и орала на всех углах, что мы все порочные, даже Мотя, отродья дьявола, и что нас надо побыстрее выселить, иначе всю нашу девятиэтажку постигнет страшная кара.
Отец устало махал на нее рукой, а Макс как-то предположил, что у него с этой соседкой в молодости что-то было.
Воронов говорит, что я красивая. Ну, не Елизарова, конечно, это я и сама понимаю. Ту-то вообще непонятно чем делали, раз она такая получилась. Не похоже, что обычным членом. Родителей ее я видела только на фотке, а сестра у нее страшная, с лошадиными зубами и жидкими волосами.
