1. Глава 1
Он прижимался ко мне со спины и хрипло дышал. В комнате было темно, только огонь в камине извивался и слепил глаза. Я не могла отвернуться, не могла думать, лишь чувствовала, как нахальные руки скользили вверх по талии. Медленно, но настойчиво. Сейчас это прекратится, со мной не могло такого произойти.
— Пожалуйста, отпустите, — пискнула я.
Все замерло — хвала богам! От счастья затряслись колени.
— Кажется, ты не поняла, — пропел мужчина, — объясню нагляднее.
В размеренном голосе сквозила угроза, я не успела испугаться, как меня грубо дернули в сторону. Огонь, силуэты мебели — все смазалось. Из ниоткуда возник письменный стол, заваленный какими-то вещами, но мужчина скинул их одним махом. Бумага взметнулась в воздух, что-то загрохотало об пол… Шум, свет, страх — все происходило слишком быстро, чтобы раздумывать.
Вдруг мучитель схватил меня за шею и нагнул вперед. Крышка стола приблизилась за мгновение, я едва не стукнулась об нее лбом. И снова раздалось дыхание. Это мерзкое, сиплое дыхание, полное нетерпения, чего-то животного.
— Нет! Нет! — кричала я и дергалась.
Рука давила на шею, мне не вырваться!
— Не скули, не люблю.
Как он мог говорить так спокойно? Как мог прижиматься бедрами к моим ягодицам?! Это низко! Нужно бороться, пнуть, звать на помощь. Казалось неправильным просто лежать, но как же семья? Родители, сестра — он не пожалеет их, если останется недоволен.
В голове не укладывалась. Выход должен быть, должен!
***
Этот ужасный день начинался радостно. В стране праздновали фиреас — окончание месяца — и его величество приказал раздать хлеб неимущим. Сам он не вышел к толпе, его представляли придворные и сестра, принцесса Стиалла Покорная. Закончив, мы сели на коней и отправились обратно в замок по главной улице. Вдоль дороги стояли стражники в доспехах и с белыми единорогами на плащах. Красное седло на этом животном всегда казалось смешным, но ничего не поделать, таким был королевский символ.
Стражники придерживали рукояти мечей и резко крутили головами, приглядывая за зеваками на обочине. Всюду виднелись желтозубые улыбки, лысины, сальные волосы и белые чепчики, но толпа не выглядела опасной. Напротив, все благодарили принцессу и желали королю долголетия. Не стоило обманываться, но у меня не получалось видеть угрозу среди радостных лиц.
Горожане побогаче наблюдали за нами из окон своих домов и сбрасывали лепестки цветов. Над дорогой натянули белые и красные ленты, сияли украшения на лошадиных сбруях, яркие наряды придворных оживляли серую улицу. Было так красиво, что я улыбалась. Тяжелые стены замка давили, не пропускали воздух, и всегда хотелось держаться ближе к окнам. Простор города, небо, люди — дух свободы наполнял меня, и не получалось надышаться.
— Недавно они бранили короля, — зашипела мне в ухо Катриана. — Поразительно, на что способны корки черствого хлеба.
Она опять хмурилась. Захотелось протянуть руку и разгладить складочку между ее бровей. Там уже была морщинка, а ведь сестре едва исполнилось девятнадцать.
— Тебя это словно оскорбляет, — съязвила я.
— И тебя должно.
Катриана фыркнула и отстранилась. Она была красивой со своими яркими голубыми глазами и пухлыми губами, но злобная гримаса подчеркивала широкое лицо и нос. Хотя густые брови смотрелись даже мило и забавно контрастировали с пшеничными волосами, чуть темнее моих.
Я промолчала, чтобы не начинать бестолковый спор. В такие моменты меня всегда охватывал гнев — на сестру, короля, весь мир. Как же не хватало милой, смешливой Катрианы из детства. Они сломали ее, как и всю нашу жизнь.
Хмурая сестра не давала забыть о потере, толпа и ленты стали раздражать. Сколько можно жужжать? Так и голова заболит. Я искала спасение и присмотрелась к принцессе Стиалле, та изящно махала зевакам и крутила головой, отчего ее каштановые волосы сияли на солнце. Хвала богам, с левой рукой ничего не случилось — зеленый рукав и кружевной манжет не помялись, перстни оставались на месте.
Мы с Катрианой долго жили при дворе и должны были чем-то заниматься. Высокое положение семьи делало возможным только службу члену правящей династии, и нас сделали фрейлинами принцессы. В домашней обстановке она справлялась с парой человек, но при народе показывала статус и собирала вокруг стайку высокородных дам. Чтобы мы не толпились, каждая отвечала за что-то одно. Мне досталась левая рука, Катриане — волосы.
— Свободу Дармейдам! — раздалось из толпы.
Я не поверила, и вдруг снова:
— Освободите сестер Дармейд!
Кричала женщина. Толпа притихла, все посмотрели на нас. Во мне вспыхнул гнев… и жалость. Боги, они не простят ее, замучают! Я осматривалась, но не видела женщину.
— Эви, отвернись! — шипела Катриана.
Стражники пробирались через толпу, распихивали людей локтями, а несчастная все требовала для нас свободы. Нужно было помочь, это просто крестьянка, она ничего не понимала.
— Отвернись, глупая, не поощряй!
Катриана дернула меня за руку, и я отвернулась, слышала возню и ругань стражников, но ничего не сделала. Боги накажут нас, нельзя просто отмахнуться, но как же семья? Обвинят отца, который не держит в узде своих людей. Если мы обратим внимание на выкрики, это извратят и передадут королю.
