Совершенно пустой вагон с тихим глухим свистом покачивался, погружая Антона в сон. Дачный сезон по большому счёту ещё не начался, поэтому никто не ехал из Новой Калиновки в город. Немногочисленные пассажиры все до единого вышли в Павловске, – так он и остался один, тупо разглядывая своё размытое отражение в вагонном окне, за которым сгущался мрак. Сгущался, размазывая контуры еловых посадок по рдеющему на западе сизым оттенком небу. А ещё постоянно мигал свет, отчего приходилось закрывать глаза, чтобы это не раздражало. Неумолимый прогресс нёсся по планете, как и этот скоростной поезд, а лампы всё ещё продолжали мигать, как в старые добрые времена.
За последние десять лет мир неузнаваемо изменился. Изменения эти начались для большинства неожиданно, почти на пустом месте. Но очень скоро люди к этим переменам приспособились и уже не замечали, насколько криво и несоразмерно новое и старое смешиваются друг с другом. Реальность меняла свою оболочку, словно змея кожу, и на её физическом облике отжившие лоскуты дряхлого всё ещё соседствовали с глянцем и красотой молодого.
Когда до конечной оставалось минут двадцать, Антон, всё же успевший задремать, почувствовал, что рядом с ним кто-то уселся на соседнее кресло. Скорее, это было не чьё-то движение, а запах. Запах чуть сладковатых духов, пробудивший от томной дрёмы и заставивший лениво открыть глаза.
Незваным гостем оказалась молодая девушка, неестественно красивая в контрасте с мрачным из-за пустоты́ вагоном. Она смотрела на Антона, и на губах её читалась странная полуулыбка, то ли извиняющаяся за такую бесцеремонность, то ли насмешливая.
Антон встрепенулся, в его сознании пронеслась целая лавина мыслей, ни одну из которых он не успел уловить. В конце концов обозначился только один вопрос: «Что ей надо?» Он обернулся, осматривая вагон. Они с девушкой по-прежнему были только вдвоём. Недоумение ещё больше усилилось.
– Привет, – сказала незнакомка, и Антон вздрогнул.
– Привет, – ответил он, машинально поправляя рукой причёску.
Волосы на голове показались ему чересчур пышными, однако он списал это впечатление на свою излишнюю взволнованность.
Девушка чуть слышно усмехнулась и снова заговорила:
– Прости, не удержалась. Этот пустой вагон меня пугает. Ты не против, если я посижу здесь?
– Н-нет, – Антон с трудом подбирал слова. – В смысле, я не против. Пожалуйста.
– Тебе до конечной?
– Да.
– И мне. Из соседнего вагона пришла. Там тоже никого. Все в Павловске вышли. А я с детства впечатлительная такая, не выдерживаю пустого пространства. Знаешь, есть такой бзик в голове, – она покрутила у виска пальцем, – кенофобия называется. Слышал?
– Ага.
«Да блин! – пронеслось в голове. – Чего я умника-то из себя строю? Не знаю я таких словечек заумных».
– И ещё поболтать люблю. Впрочем, ты уже заметил, – она снова издала приятный смешок, от которого в груди у Антона разлилась сладкая волна тепла.
– Для дачного сезона рано, – сказал он. – Потому и безлюдно. Через пару недель народу будет битко́м.
– Это да. Меня Оксана зовут.
– Антон, – тоже представился, окончательно проснувшись, Антон.
– Очень приятно. Так ты с дачи или как?
– Да. С дачи.
– А я от подруги. Думала улизнуть пораньше, но она никак не хотела меня отпускать. Еле вырвалась. Но всё, что ни делается, ведь оно к лучшему, правда?
– Надеюсь, – пожал плечами Антон, а про себя подумал: «Странная девушка. Что она от меня хочет? До города осталось двадцать минут, а ей не терпится поболтать. Кенофобия… Ага. Как же. Очень странно».
Он внимательно её осмотрел. Наверное, это получилось слишком откровенно, потому как Оксана снова коротко рассмеялась, и Антон почувствовал, что неудержимо краснеет.
Он никогда не считал себя красивым мужчиной. Более того, не мыслил даже привлекательным для противоположного пола. Хотя и был женат. Но такая ситуация сложилась ещё восемь лет назад, когда молодость могла компенсировать все другие недостатки. А теперь воды утекло немало. Ему тридцать один. Для этой девушки он уже староват. Сколько ей? Двадцать? Ну, максимум двадцать два. Чистое лицо, ясный взор, очаровательная улыбка. Голос её звучит мягко, но при этом в нём чувствуются твёрдые нотки. Да и стройная, даже через пальто угадывается восхитительная фигура. А у него скоро лысина на голове поселится, круги небось под глазами, взгляд утратил былой блеск, да и неловкие манеры его смешны. Его теперешний облик скорее отпугнул бы такую красотку. А она подсела к нему и явно нацелилась на более серьёзный контакт. Прощупывает почву? Удостоверяется, что он полный лох? А сейчас из соседнего вагона выйдет её подельник и потребует от него как минимум кошелёк. А то, может, и маньяки какие! Господи! Год назад слышал в новостях, что в городе орудует такая парочка, подрезающая у одиноких путников обручальные кольца. Антон посмотрел на свой палец – он оставил кольцо дома, когда уезжал на дачу. Молодец. Лишняя предосторожность не помешает.
