-
До свидания, Иза Ивановна! – хором проскандировали двойняшки Нина-и-Зина,
просачиваясь в открытую дверь.
-
До свидания, Елизавета Ивановна, - попрощалась их мама.
Большинству
моих четырехлеток выговорить «Елизавета» было еще не по зубам, но даже «Лизу»
они умудрялись превратить в «Изу». Впрочем, я не возражала, мне нравилось.
Посмотрев
на часы, я вернулась в группу, где Даша и Аллан сосредоточенно строили
вавилонскую башню из кубиков. Дашу частенько забирали последней, но Аллан – это
было что-то новенькое. Обычно он уходил домой одним из первых, чаще всего с
пожилой женщиной, которую называл Лолой. Сначала мы все думали, что это
бабушка, но выяснилось, что няня.
Иногда
за ним приезжал на черном «Лексусе» папа, и тогда у всех воспитательниц и
нянечек находились срочные дела в моей группе. Дамы из кожи вон лезли, чтобы
попасться ему на глаза, даже замужние и пожилые. Потому что папа Аллана был
просто эталонным красавцем. Хоть клади его под колпак в Палату мер и весов.
Высокий стройный брюнет с глазами невероятного василькового оттенка и четкими,
как из-под резца скульптора, чертами лица – его не портил даже тонкий шрам на
виске, наоборот, придавал безупречно рафинированному облику пряно-пикантную
нотку. Мы спорили, сколько ему лет. Может, тридцать, а может, и сорок. Что
называется, без возраста. Он всегда был безупречно вежлив, сдержан и отстранен,
но от одного лишь взгляда – без малейшей заинтересованности с его стороны – у
меня предательски теплело в животе.
Этот
мужчина был убойно сексуален, и вместе с тем проскальзывало в нем что-то такое…
Я не могла этого сформулировать при всем желании. Завораживающее? Пугающее?
Принц
ночи – так называла его романтичная воспитательница старшей группы Лелечка. И
да, пожалуй, ему это очень подходило. Как и имя – его звали Эйдар Монеско. Вот
так, без отчества. Потому что какой-то иностранец, хоть и с российским
гражданством. Нам оставалось только гадать: итальянец, грузин, грек, турок,
араб? Или, может, еврей? Или румын? Однако по-русски он говорил без малейшего
акцента, и никаких характерных признаков какой-либо национальности в нем не
наблюдалось. Светлокожий, золотисто-рыжий, кудрявый Аллан был абсолютно на него
не похож. Пошел в мать? О ней мы знали лишь то, что она умерла.
Еще
одной загадкой оставался род занятий Эйдара. В личном деле Аллана в графе «Сведения
о родителях» было записано лаконично и непонятно: «Член наблюдательного совета
ЗАО «Н-групп»». Но очевидно было, что человек очень даже состоятельный. Не
только по машине и костюмам ценой в несколько моих зарплат. Большие деньги
всегда накладывают свой отпечаток. На кого-то отпечаток вульгарности и
дурновкусия, на кого-то – сдержанной, не бросающейся в глаза, но вполне
ощутимой, как аромат тонкого парфюма, роскоши. Наверняка он мог отдать сына в
частный садик или вообще держать дома, но по какой-то причине предпочел самый
обыкновенный, муниципальный.
За
Дашей пришла мама, я проводила их и вернулась в группу. Аллан водрузил на
вершину башни синий конус и теперь придирчиво разглядывал их с Дашей общее
творение.
-
Что-то твоей няни нет, Аллан, - я погладила его по рыжим кудряшкам.
-
Сегодня меня заберет папа, - ответил мальчик. – Но он задерживается.
Аллан
единственный из группы четко выговаривал все звуки, да и в целом говорил совсем
не как четырехлетний. Он заметно опережал сверстников в развитии, свободно
читал, считал до ста. Если мне надо было ненадолго отлучиться, я всегда могла
посадить его читать вслух. Он вообще был какой-то очень взрослый и… неотмирный.
Часто о чем-то задумывался и не сразу реагировал, если его звали.
«Ну
что ты хочешь? – пожимала плечами нянечка Света. – У парня мать умерла. Ясное
дело, он не такой, как другие. И занимаются с ним очень плотно, это заметно».
-
Ну если папа задерживается, давай мы с тобой приберемся немного, - предложила
я. – Башню оставим, она красивая, а остальные игрушки сложим. Ты будешь мне
подавать, а я складывать. Идет?
-
Идет, - кивнул Аллан, поднимая с пола плюшевого зайца. И добавил задумчиво: -
Мы скоро уедем, Иза Ивановна. Жаль. Мне здесь нравится.
-
Куда уедете? – одновременно удивилась и огорчилась я.
-
Домой.
-
А где ваш дом?
-
В другом… - он запнулся, как будто чуть не сказал что-то лишнее. – В другом
городе. Вот если бы вы поехали с нами…
-
Но мой дом здесь, Аллан, - возразила я. – И моя работа.
-
Да, знаю, - вздохнул он. – Я буду скучать.
-
И я тоже.
В
этот момент в группу заглянул его отец, и Аллан бросился к нему.
-
Добрый вечер, - поздоровался Эйдар. – Аллан, одевайся. Елизавета Ивановна,
можно на минутку?
-
Добрый вечер, - я положила на полку коробку с конструктором и подошла к нему. –
Аллан сказал, вы скоро уезжаете?
-
Да. Как раз по этому поводу я хотел с вами поговорить. Вы не согласитесь со
мной где-нибудь поужинать?
Наверно,
у меня был очень глупый вид. Я растерялась, поскольку меньше всего ожидала
чего-либо подобного.
-
Я… да, но… я не одета… на выход.
-
Вы прекрасно выглядите, - возразил Эйдар. – Скоро освободитесь?
-
Всех детей разобрали. Только проверить все. Минут пять.
