Оймяконский улус, где-то в лесу. Якутия.
64.56736068241638, 142.75280104647175
25 января
Искандер судорожно вдохнул спертый душный воздух и с трудом разлепил веки. Его бил бешеный озноб, мужчина на секунду вынырнул из бредовых сновидений и увидел в нескольких сантиметрах над лицом маленького паучка, упорно перебиравшего коротенькими лапками по полупрозрачной нитке паутины. Паутина покачивалась, делаясь похожей на маятник.
Накатила дурнота. Жар. Тело начало невыносимо ломить, суставы выкручивало, жар нарастал. Искандер отключился.
Опять жар, невыносимый бредовый жар. Словно кипящая вода разливается по венам, словно пар испускает кожа. Веки горят, горло высохло, озноб. Теперь жар напоминает не кипяток внутри тела, а иссыхающую пустыню.
Темнота вокруг, лишь паучок, почему-то необычно белый во мраке, перебирает лапками. Прядет нить. Нить жизни. Или нить смерти.
Нить качается, маятник разрывает пространство и бытие.
Мрак, никаких силуэтов вокруг не видно.
Душно, тошно, лицо тянет. Жарко, одежда липкая от пота. Трудно дышать, нос заложен, изнутри что-то давит на пазухи.
Лицо влажное, борода липкая. Неприятная. Пальцы увязают в жестком проволочном волосе на подбородке, под ногти забивается липкая субстанция. Рука безвольно падает на что-то твердое. Похоже на поверхность высушенного дерева. Горит все тело.
Искандер с неимоверным трудом сквозь головную боль поворачивает голову. Он лежит на лавке в помещении, в избушке. Это видно по начавшим едва проступать силуэтам обстановки. Ведро, веревка, свисающая с балки. Старая такая веревка, растрепанная. Раньше такую называли пенька.
Бред. Какая пенька?
Жарко. Не могу. Жарко. Ломит тело. В носу все липкое. Силуэты меркнут, словно отдаляются, перед глазами яркие всполохи. Опять лезет паучок. Крохотный паучок, сказитель из подземного царства мертвых.
Бред. Жар. Боль.
Скрип двери. Шея едва поворачивается, слезящиеся глаза с трудом различают силуэт в дверном проеме.
Демон. Исчадие ада. Мохнатое мерзкое существо.
Бред, это всего лишь бред. Морок.
Дисциплинированный мозг мужчины ищет объяснение происходящему. Мысли бьются о черепную коробку, вызывая еще больший жар. Объяснения нет. Существо направляется к Искандеру, тот обессиленно пытается прикрыться обжигающей ладонью, но не может поднять руку. Из отвратительного рта демона вырывается струя огня и пара.
Он горит. Горит все тело, оплавилась густая борода, высыхает грудь, испаряются остатки дыхания.
Пар оборачивается ледяным туманом. Искандер в лесу. В промозглом холодном осеннем лесу. Босые ноги ступают по отсыревшим еловым иголкам, становится легче. Жар уходит.
Туман.
Мрачные высокие стволы деревьев вонзаются в небо, крон не видно. Серость и влажный холод. Мужчина замечает впереди силуэт. Он бредет к нему, едва переставляя ноги. Еще шаг, и еще. Под ногами хрустят веточки, к ступням приятно липнет мох.
Силуэт обретает очертания.
И тут же растворяется в дымке тумана.
Искандер через силу пытается улыбнуться, но проваливается в ледяную воду. Прорубь. Посреди холодного леса. Тьма.
Атлантический океан, Карибы. На 500 км восточнее острова Барбадос.
Круизный лайнер Costa Grandiosa.
14.326053230750478, -53.39340418745563
25 января
Он с удовольствием потянулся и закинул в рот еще один кусок заморского лакомства. Хамон… По вкусу напоминает то ли бастурму, то ли пармскую ветчину, то ли еще какой-то мясной деликатес. Полупрозрачный нежный ломтик розоватого мяса очутился во рту, и Сенька с удовольствием приступил к его разжевыванию. Вкусно.
Впрочем, других мясных деликатесов он до этого не пробовал, а сравнение хамона с пармской ветчиной было чисто гипотетическим.
Тощий парнишка с россыпью веснушек на остром носу и непослушными каштановыми вихрами наконец дожевал первый кусок и наклонился за вторым. Специальный изогнутый нож впился в початую свиную ногу, крепко стоящую на специальной деревянной подставке, и срезал еще один ломтик лакомства.
«М-да… Много не съешь, сытная штука», – подумал он и перевел взгляд на соседний стол, где лежал разрезанный пополам круг желтого итальянского сыра с трещинками.
«Зажрались вы, Арсений. Что ни день, то вкусняшки разные. Вчера вон целого омара умял, плохо потом было. Кто ж знал, что его нужно по чуть-чуть есть?» – Сенька осмотрел свои запасы еды, покоящиеся на огромных длинных полках напротив окон. В основном фрукты, овощи, крупы, две ноги хамона, несколько кругов сыра.
Холодильники отрубились вчера, поэтому замороженные атлантические морепродукты стремительно превращались в разлагающиеся белковые отходы. Жаль, Сенька надеялся, что генераторы (или что там подпитывало энергией огромный лайнер) продержатся еще немного. Пока он хотя бы успеет доесть икру и креветки. Не суждено. Но хамон и сыр тоже отличная альтернатива его прежнему рыбно-икорному питанию.
