Мохнатый кошмар на танцполе
«Ещё раз что ли сдохнуть! – подумал он, но судьба уже танцевала вокруг него в жёлтых трусах со смайликами.»
В холодной мартовской тьме Москвы, где фонари дрожат от ветра, а улицы пахнут мокрым асфальтом и дешёвыми сигаретами, он шагал через толпу к неоновой вывеске клуба «Пульс». Высокий, с кожей бледной, как простыня после стирки, и глазами, что блестели, словно у кота, который только что сожрал хозяйскую канарейку, он казался просто ещё одним модником в длинном пальто. Никто не знал, что под этим пальто скрывается жажда, старая как мир, и клыки, которые могли бы сделать из шеи шедевр импрессионизма. Внутри клуба воздух был густым от пота, парфюма и синтетических битов, а девушки в обтягивающих платьях извивались на танцполе, будто змеи, которых кто-то забыл приручить. Он улыбнулся, обнажив зубы – идеально белые, слишком острые, но в этом хаосе никто не замечал таких мелочей. Сегодня ночью он хотел не просто крови. Он хотел танца, страсти и, возможно, пары глотков чего-то покрепче, чем борщ в бабушкиной столовой.
Он прислонился к липкому барному столу, бокал с чем-то красным – то ли вином, то ли чем-то, что он сам «добыл» в подсобке, – дрожал в его длинных пальцах. Свет стробоскопа бил по глазам, но взгляд его примагнитился к сцене, где стриптизёрша, чьи формы могли бы вдохновить скульптора на создание новой Венеры, изгибалась под хриплый ритм. Её грудь, тяжёлая и упрямая, как два арбуза, решившие доказать свою независимость, колыхались в такт музыке, гипнотизируя его до состояния, близкого к обмороку. А потом она повернулась, и он увидел это – густую, почти первобытную мохнатость, что начиналась где-то у пупка и уходила вниз, как лесной массив, забытый цивилизацией. Его клыки непроизвольно выдвинулись, глаза расширились, и внутри него боролись два импульса: то ли рухнуть на колени в экстазе перед этим диким зрелищем, то ли заорать от абсурдности происходящего, потому что даже для бессмертного хищника это было слишком. Он замер, застыв между восхищением и ужасом, как будто его многовековая душа впервые столкнулась с чем-то, что не объяснить ни кровью, ни вечностью.
Он резко отвернулся от сцены, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, вызванное мохнатым откровением, когда к нему, покачивая бёдрами, подкатилась она – девица, будто сбежавшая из комедийного скетча с рейтингом 18+. На ней было платье, больше похожее на натянутый презерватив – ярко-розовое, с леопардовыми пятнами, которое обтягивало её фигуру так, что казалось, будто ткань вот-вот сдастся и лопнет с торжественным «пфф!». Грудь её торчала вперёд, как два боевых дрона, готовых к атаке, а ноги, длинные и слегка кривоватые, заканчивались туфлями на платформе, от которых даже уличные кошки шарахались в ужасе. Волосы – кислотно-зелёные, взбитые в причёску, напоминающую ватрушку, из которой кто-то выгреб начинку, – подпрыгивали при каждом шаге. Лицо её было щедро обмазано макияжем: губы алые, как у куклы, которую забыли снять с конвейера, а ресницы такие длинные, что ими можно было бы замести пол в клубе.
«Эй, красавчик, не хочешь поразвлечься?» – пропела она голосом, в котором мешались хрипотца от сигарет и сладость дешёвого ликёра. Она наклонилась к нему, обдав его волной аромата клубничной жвачки и пота, и игриво ткнула пальцем с облупившимся маникюром прямо в его грудь. Её взгляд обещал всё – от грязных танцев до утреннего похмелья, и он, всё ещё оглушённый стриптизёршей, вдруг понял, что ночь только начинается.
Он моргнул, пытаясь осознать, не приснился ли ему этот розово-леопардовый ураган, но она уже вцепилась в его руку своими липкими от блеска пальцами и потащила к танцполу. «Пойдём, милый, я покажу тебе, как вертеть попой так, что даже зеркала треснут!» – хихикнула она, и её голосок звенел, как ложка, упавшая в пустую кастрюлю. Её бёдра, обтянутые этим нелепым платьем, двигались с такой энергией, что казалось, будто она вот-вот запустит себя в космос, оставив за собой шлейф из блёсток и запаха переспелой клубники.
На танцполе она прижалась к нему так близко, что он ощутил, как её «боевые дроны» вдавливаются в его грудь, словно пытаются пробить пальто и устроить там гнёзда. Её руки скользнули по его плечам, а потом – о, ужас и восторг! – одна из них нырнула вниз, к его ремню, где она с энтузиазмом начала что-то искать, будто там был спрятан выигрышный лотерейный билет. «Ой, какой ты холодный, прям как мой бывший после трёх литров пива!» – прощебетала она, и её зелёные волосы хлестнули его по лицу, оставив привкус лака и абсурда.
В этот момент свет в клубе мигнул, и из колонок вместо битов вдруг вырвался звук, похожий на брачный зов лося, – кто-то явно перепутал треки. Она завизжала от восторга, приняв это за часть шоу, и начала извиваться ещё яростнее, задрав платье так, что стали видны её трусы – жёлтые, со смайликами, один из которых, кажется, подмигивал. Он, с клыками, уже готовыми выскочить от смеси голода и ошеломления, вдруг почувствовал, как её горячее дыхание обожгло ему шею. «Укуси меня, если хочешь, красавчик, я люблю пожёстче!» – выдохнула она, и в его голове закружился водоворот: то ли действительно впиться в эту шею, пахнущую дешёвым вином и похотью, то ли бежать, пока этот абсурдный эротический кошмар не засосал его целиком.
