Сколько себя помню, это сумасшествие было со мной! Всегда. Каждый день, каждую ночь.
Куда бы я ни шёл, к чему бы ни прикоснулся.
Я слышал шёпот и биение сердец.
Я и сейчас их слышу. И вижу. Они подрагивают и волной гонят ко мне свой голос. Кричат, но шёпотом. Иногда по-доброму, а порой истерически, срываясь до визга или хрипоты. И потом, откашлявшись, повторяют мольбы.
Я их понимаю. Это сложно – прожить вечность в тишине. И даже некому рассказать, кто ты, что видел, что слышал. Чувствовал.
Самое ценное, что осталось у них – воспоминания. И как же отчаянно они хотят их передать!
Рассказывая, они проживут их заново, услышат живые голоса, увидят родные лица и прикоснутся к тому, что любили.
Прикосновение. Его то они и ждут.
Я – один из тех, кто видит воспоминания, что остались после смерти. Маленькая часть, но очень эмоциональная, живая и требовательная, она не перешла вслед за умершим, он её оставил. Для таких, как я. Чтобы и другие узнали, смогли прожить это вместе с ним.
Им требовалось сочувствие, уважение, а порой просто пара свободных ушей. Кто-то хотел, чтобы им гордились, кто-то, чтобы пожалели.
Но были и другие. Самые нелюбимые – те, кто хотел причинить боль.
Оставляя воспоминание, они ухмылялись и предвкушали тот страх, что испытает смотрящий, дрожь, что пробежит по телу, стуча ледяными ступнями. Они предвкушали и уходили, оставляя фрагмент своей злобной сущности.
Заранее не знаешь, что увидишь. Сначала нужно прикоснуться. И тогда прошибает насквозь! Воспоминания и чувства несутся внутри, не сбавляя немыслимой скорости. Остановить это нельзя, нравится или нет – ты должен досмотреть. И затем, оно уходит, исчезает навсегда.
А ты остаёшься. И память тоже. Но уже в тебе, с тобой.
Из-за боли, страха и излишней тревожности я долгое время не касался подобных.
Тонкие чёрные перчатки – то, что стало таким же важным аксессуаром, как штаны или ботинки. Вдруг не замечу, схвачусь, и понеслась! Нет, я контролирую себя и их тоже.
Я научился не подавать виду, держать лицо. Ведь очень странно, наверное, увидеть мужика, который спорит с книгой, камнем или зеркалом?! А ведь воспоминания могут осесть где угодно! Помню, было одно – я вёл беседу со статуей в торговом центре! Спор меня так увлёк, что из фонтана меня выволакивала охрана. Я так заговорился, что не заметил как промокли ноги и штаны. А видео про наркомана на востоке города облетело все паблики! Так себе слава.
Был бы я не чистым на руку, давно открыл своё агентство. Назвал бы его – “Прикосновение шёпота”, – и рубил бабло.
Но нет, я слишком порядочен и скрытен.
Да и разбираться в налогах это не моё. С моей забывчивостью, следующие воспоминания я смотрел бы в стенах СИЗО.
Но сегодня случилось то, чего я не ожидал сам от себя. Я услышал шёпот и потянулся снять перчатку.
Мне хотелось погрузиться в эти воспоминания, узнать обладателя мелодичного голоса.
Просто тихий вопрос: А не посмотрите ли вы?
И, бьюсь об заклад, я учуял смущение в воздухе! Не требовал, а стыдливо вопрошал! Предлагал, сконфуженно закутываясь в тишину. Были бы у воспоминания глаза и руки, то он вторыми закрыл первые…
Что ж, я заинтересован. И хочу узнать, кто ты и что спрятал в эту прекрасную шкатулку, покрытую драгоценными камнями.
Я не торопясь снимал перчатку, поочерёдно с каждого пальца.
И, протянув к ней руку, я знал, что сигнализация завопит быстрее, чем я досмотрю и одёрну ладонь.
Но заинтересованность победила стыд. Значит придётся писать объяснительную или, может, посидеть в обезьяннике за попытку совершения кражи в музее.
Но я должен узнать историю этого скромного просителя.
– Не тронь! – завопил голос, как только я протянул ладонь.
Бровь удивлённо подскочила. Надо же, такое впервые.
– Не прикасайся, – шёпот окутывал меня со всех сторон. – Не надо.
– И почему же? – с вызовом спросил я.
Ладонь зависла над шкатулкой и отказывалась отступать. Что это – обман или что-то новенькое?
– Я исчезну, если ты прикоснешься.
– Смысл как раз в этом, – удивлённо говорил я. – Ты передаёшь и уходишь.
– Не хочу, – виновато прошелестел голос. – Я лучше останусь.
– Для чего?
– Чтобы жить.
Я хмыкнул, но ладонь убрал, спрятав в карман джинс.
– Жизнь твоя закончилась, – грубо проговорил я. – А ты всё цепляешься.
– Ты ошибаешься, я всё ещё вижу, слышу и чувствую. Я наблюдаю, удивляюсь. Здесь так много людей, разных судеб. И я слышу их истории и переживания.
– Так ты сама предложила посмотреть! – уже взбесился я, заинтригованный нелогичным поведением.
Сама… не шкатулка. Это был женский голос. И женские воспоминания.
– Передумала, испугалась. Здесь много таких, как я. Послушай их истории, а я останусь.
Что же ты там прячешь? Разбитое сердечко? Обманутые надежды? Красивую историю любви, подходящую для книжного романа?
Я поймал на себе чужие взгляды. Конечно, смотрю на шкатулку уже несколько минут, как дурак, выпучив глаза и цокая языком!
Осень, кого только не встретишь.
Я покинул зал, не стану же её уговаривать!
Обычно они просили, настаивали. Но это воспоминание сказало, что живёт! Забавно. И так глупо.
Это лишь один маленький обломок, эпизод жизни. Без души и личности.
