Мне было двенадцать. До вечерней зари
Мы носились, «рыбачили», как дикари.
На охоту мы бегали по кустам
И ловили рыбу в пруду,
Шутя, поклонялись дикарским богам,
Первого, помнится, звали Магду.
Мы в жертву ему приносили дары –
В чистом пруду с наслаждением топили
Ягоды, сливы, кусочки коры.
Конечно же, быстро его засорили.
Был у нас свой мяч из травы
Маленький, с запахом лета.
То тонул, то в кустах застревал он, увы,
Но разве так важно всё это?
Мы учились «в дикарстве» дружить и прощать,
Есть, стиснув зубы, сырую картошку,
Недостатки чужие в слезах принимать,
Так взрослели все понемножку.
Игра та была моею затеей,
И выбор имён предлагала я,
Но, как ни странно, дикарской идеей
Загорелись мои на-лето-друзья.
Я от игры не могла оторваться
И была, быть может, навязчивой,
Но мне было только двенадцать,
Всё казалось таким настоящим.
Настоящие ягоды, хрен у забора,
Никаких бутербродов, конфет!
Настоящие споры, счастье и споры,
Мне же целых двенадцать лет!
И пусть поздние годы детские
Моей не были лучшей порой,
Я, с детьми одичав соседскими,
Была счастлива этой игрой.
Это было как будто недавно,
А прошёл не год и не три.
Мы играли всерьёз и забавно.
Всё прошло. Что ж, пока, дикари!
Тихо на даче… сплету венок,
Цветов много после дождя.
Он готов – к стебельку стебелёк,
И я похожа на дочь вождя.
В нём прохожу до вечерней зари,
И разуюсь. Привет, дикари!
Детские игры нельзя осуждать,
Как придирчивое жюри.
Их нужно ценить, ими нужно мечтать,
Мы же всё-таки не дикари
Половина бакалавриата осталась за спиной. Я прошла летнюю практику и наконец-то почувствовала себя настоящей третьекурсницей. Пользуясь долгожданной свободой, вместе с мамой и сестрой я отправилась в гости к бабушке. С её дачей у меня было связано очень много самых разнообразных воспоминаний – там прошло моё детство. Так совпало, что в это же время в деревню приехала моя старая приятельница. Девочка, с которой мы шили платья для кукол, подала документы в ВУЗ и, как и я, была совершенно свободна. Мы давно не виделись, поэтому, при встречи тем для разговора было масса! Надо сказать, что за первую половину лета и она, и я насиделись в четырёх стенах, поэтому было принято решение сходить прогуляться в лес, а по дороге поболтать. Конечно, лесом это место можно было назвать лишь условно– полянка среди берёзок, к которой вела прокошенная тропинка. Однако, когда мы играли там в детстве, берёзки казались настоящим лесом. Полянка очень располагала к тому, чтобы устраивать пикники. Помню, восемь лет назад на ней всегда валялись пустые пакеты и бутылки. Сегодня там было на удивление чисто. Мы присели на лавочку и стали обсуждать наши будни: её экзамены, мой университет. Вспоминали детство: как шили, рисовали, ходили на речку. Особенно много историй было связано с летом две тысячи пятнадцатого года. Прошло восемь лет, а весёлая компания, подобравшаяся тогда, до сих пор пробуждала в нас тёплые чувства. За разговором время пролетело быстро. Мы уже собрались уходить, когда на траве я заметила подвеску, похожую на языческий амулет. Конечно, ничего удивительного в этом не было. Во всяких сувенирных лавках таких продавали бесчисленное множество. Однако, этот был совершенно не похож на те, что я видела в таких магазинчиках. Амулет скорее напоминал экспонаты из краеведческого музея. Я ничего не сказала о нём своей приятельнице. Какой-то суеверный страх помешал мне даже сфотографировать его! Надо сказать, что за два года обучения на филологическом факультете я страстно полюбила всё древнерусское, и, наверняка, подобрала бы амулет, чтобы показать экспертам, если бы не одна история. Она случилась как раз в то весёлое лето.
Мы с ребятами тогда уже переиграли во все возможные игры. Монополия, догонялки, «города» и «бочка смеха» нам порядком надоели. Нужно было придумывать что-то новое. Я придумала играть в «дикарей». То есть жить в импровизированном шалаше, охотиться на пластмассовых уток, носить одежду из мешковины и старых бабушкиных простыней. Моим дачным друзьям игра, как мне казалось, понравилась. Мы взяли себе псевдонимы и начали нехитрую дикарскую жизнь. Однажды решено было поставить шалаш в лесу. Мы взяли огромные палки-рогатины, какие-то тряпки и соорудили там конструкцию, отдалённо его напоминающую. Когда со строительством было покончено, я присела на бревно отдохнуть. Не знаю, почему, но я чувствовала себя ужасно уставшей, хотя собрались мы всего час назад, и ещё не успели толком поиграть. Глаза мои стали слипаться, и я заснула. Часы на телефоне показывали ровно час дня.
Мне показалось, что я проспала недолго – минут пятнадцать. Каково же было моё удивление, когда я проснулась в совершенно незнакомом месте совсем одна! Эта поляна немного напоминала нашу, но лес вокруг был гуще, а следов пребывания человека – прокошенной дорожки и мусора не было видно. Я позвала ребят. Никто не отзывался. Моя рука потянулась за телефоном, чтобы позвонить им, но его при мне не было! Как же я испугалась! Что случилось с поляной? Во сне я, как лунатик, забрела в глубь леса? Куда могли деться ребята? Неужели я долго спала, и они не стали будить меня, а просто отправились домой? В то, что я сплю тоже не верилось. Слишком реалистично кололась трава и кусали комары. Вдруг в глубине леса я увидела женскую фигуру. Сначала она напомнила мне мою приятельницу – такие же русые волосы и сомнительное платье, вроде наших. Я помахала ей, она приблизилась. Разглядев её, я с ужасом обнаружила, что передо мной была совершенно незнакомая девушка лет двадцати-двадцати пяти! Еле слышным голосом я поздоровалась, она поздоровалась в ответ. К моему удивлению, девушка говорила на странном языке, который, тем не менее, был мне совершенно понятен.
