Эта книга для тех, кто не предает своих близких в самые тяжелые моменты их жизни.
Эта книга для моих близких…
Эта книга для всех, кто умеет и продолжает любить, не отказываясь от родных, прикованных к постели из-за страданий от тяжелой болезни или деменции…
Эта книга для тех, кто готов жертвовать собой ради продления жизни человека, который никогда не выздоровеет и не поблагодарит за милосердие…
Эта книга для тех, кто готов дни и ночи ухаживать за человеком, которого называют безумным…
Но безумен ли он на самом деле или только в сравнении с эталонами наших социальных норм психического здоровья, нивелирующих другие уникальные нормы нахождения в различных реальностях? Пока человек жив, даже безумие для него – новая реальность, продлевающая время жизни на земле.
Я пишу эту книгу не как врач или исследователь и не для врачей и исследователей, а для всех тех, кто хочет продлить жизнь близких людей, не вникая в медицинские термины, характеризующие, что с подобными больными происходит. Большинство из этих «всех» не в курсе, что такое делирий, галлюцинации, лобные знаки, порхающий тремор, дезорганизация процесса мышления, дезориентация в пространстве и времени, лабильность аффекта, инверсия цикла «сон – бодрствование»… Мало кто знает что-то про распад личности.
Поэтому я не буду акцентировать внимание на том, как видят подобных больных специалисты. Я просто хочу описать свое восприятие жизни мамы в последние годы ее жизни как человек, смирившийся, что живет рядом с близким из другой возможной реальности. И эта реальность не просто неизлечимая болезнь – она по образу и подобию нашей действительности, но со своей мозаикой привычной нам реальности.
Нет, эта книга не о диагностике начинающейся деменции и не о ее лечении.
В ней нет советов специалистов и близких таких больных, переполняющих подобные произведения.
В ней лишь сугубо субъективное восприятие уже случившегося, подкрепленное клиническим мышлением ухаживающей за больной дочерью-врачом, потрясенной встречей с неведомой ей раннее реальностью, в которую вдруг погрузилась ее мама, превратившаяся прямо на глазах в совершенно иного человека. И хотя этот человек сотворен распадом своей личности, он все равно остается человеком со своим мышлением, речью, желаниями и надеждами, жаждой любви! Жаль, что не все понимают это, созерцая лишь пугающие недостатки теневых сторон личности, а не блики света, освещающие этих людей.
***
Книга написана «на эмоциях», с навязчивыми мыслями, не желавшими смириться с потерей близкого и дорогого человека; мне хотелось, как можно более документально описать свое состояние в первые дни и месяцы после прощания с мамой, поэтому заранее прошу прощения за некоторые повторы в тексте, неминуемые на гребне эмоций, а вернее, когда твое эмоциональное состояние напоминает девятый вал, роковым обстоятельствам которого невозможно противостоять. Невозможно – а ты не веришь этому…
Да, это невольное оправдание, но хотелось бы остаться в том неотредактированном мире…
Беспомощность порождает эмпатию
В своей книге про эмпатию[1] я приводила много примеров причин зарождения этого феномена. И только ухаживая за мамой, наконец поняла, что самый главный импульс для сочувствия, сострадания и даже милосердия – это беспомощность человека, которому ты можешь помочь, имея для этого хотя бы малейшую возможность, а главное, желание. И это желание начинает проявляться еще со встречи с беспомощным младенцем.
Однако старые и больные люди еще более беспомощны. И если беспомощность младенца постепенно отходит на задний план, беспомощность пожилого человека со временем все больше и больше выходит на передний.
Неужели осталось лишь два часа? Нет! Нет! Ни за что!
Так случилось, что судьба заставила меня, профессора-педиатра, почти на шесть лет превратиться в сиделку. В сиделку ли? Наверное, я не права. Сиделка лишь посторонний человек без медицинского образования, формально ухаживающий тоже за посторонним для нее человеком, не вкладывая в работу свою душу. Да, для нее это только работа. А для меня это было чем-то другим, новым смыслом жизни ради продления хоть на один день жизни мамы.
Моя мама, довольно преклонного возраста, внезапно перенесла инфаркт. Спасая ее, кардиологи объяснили, что ей осталось жить всего два часа.
Это было в июле, когда все близкие уехали в отпуск, я оставалась с мамой одна. Двух часов было недостаточно, чтобы найти мою дочь, врача-терапевта, и попросить ее срочно приехать. Нет, я не верила, что еще днем разговаривавшая со мной мама может больше не вернуться домой, уйдя навсегда.
Она воспитывала меня без отца, и лишь когда мне исполнилось десять лет, дала согласие прекрасному человеку стать его женой. Как смогла она найти такого мужа, а вернее, как нашел ее он, как нашли они друг друга… До сих пор трудно поверить. Но о таком отчиме можно было только мечтать, да и в сказках подобных не было.
Защищавший во время блокады Ленинград, разминировавший со своими снайперами дворец в Царском селе, отдавший спасению людей на войне лучшие годы своей жизни, он мог бы служить эталоном верного мужа и отца. Все мои школьные и институтские годы мы счастливо жили втроем, понимая друг друга без слов. Понимали настолько, что, как я потом осознала, у меня даже не было кризиса подросткового возраста.
