ГЛАВА 1
– Таким образом, эти помехи могут оказаться результатом поля совсем другого, нового вида. Теорема Гожеля-Вельского прямо на это намекает, – вещала Ращенко таким тоном, будто разговаривает с умственно неполноценным ребёнком. – Когда она подтвердится, это откроет нам широкие перспективы использования искажающих полей во многих сферах жизни.
– Пока от них ничего кроме вреда не зафиксировано, – буркнула я, действительно ощущая себя нерадивой студенткой на экзамене – слова вроде все знакомые, а смысл ускользает.
Муж с отеческой улыбкой наблюдал за раскрасневшейся ассистенткой, совершенно не замечая, что я с трудом сдерживаю зевоту. Хотя я знала, что всё он отлично замечает, потому и сдерживалась. Николай не любил такого явного пренебрежения делом всей своей жизни. «А кому бы подобное понравилось?» – встряхнулась я, отвесив себе мысленную оплеуху.
– По-моему, вы лишком торопитесь с выводами, Женя. Насколько я помню, когда вывели гипотезу Вельского-Гожеля, о энергокристаллах Криоса ещё почти ничего не знали, – я постаралась улыбнуться как можно более заинтересованно. – Как объяснить хаотичные возникновения помех, если она утверждает, что все подобные возмущения – цикличны?
Муж предупреждающе кашлянул, и я насторожилась: опять, что ли, глупость ляпнула? Да нет вроде. Только вчера как раз об этом читала, когда забивала в систему предварительный план исследовательской работы.
– Так мы для этого сюда и прилетели, чтобы вычленить цикл! – с картинным возмущением всплеснула руками Ращенко. – И уж кому-кому, а вам стоило бы больше верить в гений вашего мужа. Гипо-отеза… Надо же… Ещё и этого ретрограда Вельского вперёд поставили, когда всем известно, что всю работу сделал Николай Александрович!
– Омг… Но она же именно так называется… – опешила я, беспомощно оглянувшись на мужа.
– Да. Так и есть, – холодно подтвердил тот.
– Но ведь это же неправильно! – как ужаленная подскочила Ращенко.
«Возражает своему кумиру? – фыркнула я про себя, тепло улыбнувшись мужу в ответ на пусть и скупую, но всё же поддержку. – Это что-то новенькое!»
– Я по ней диплом писала! – продолжила возмущаться она. – Именно ваши идеи, Николай Александрович, вообще сделали возможным выдвижение теории искажающих полей!
– Не буду спорить, Женечка, – хмыкнул Николай. – Но давайте всё-таки перестанем мучить мою жену искажающими полями. Она в них ничего не понимает.
Я закусила губу и поднялась:
– Извините, комм надрывается. Я на минутку.
На мой уход никто не обратил внимания. Разве что Добровольская, вторая ассистентка мужа, проводила ленивым взглядом. И то я сильно сомневалась, что она понимает, на кого смотрит: потрясающее умение в любой ситуации витать в облаках. Впрочем, для племянницы большой шишки из Академии наук вполне простительно. Её брали в команду вовсе не за выдающийся ум. Даже самые бессовестные лизоблюды таких достоинств ей не приписывали. Зато все знали, что экспедиция, в составе которой числится Виолочка Добровольская, будет обеспечена по высшему разряду и финансированием, и оборудованием. Так что маститые профессора едва не дрались за девушку, и, несмотря на откровенную тупость, список проектов в её портфолио впечатлял.
«И степень она получит… Дай только срок, – тоскливо подумала я, бессмысленно глядя в окно, по местным обычаям больше смахивающее на узкую щель. – И куда быстрее меня, несмотря на мою блестящую защиту и хвалебные рекомендации…»
– Ну и что это было?
Я вздрогнула и обернулась. На пороге тесного пищотсека стоял Николай и неодобрительно хмурился.
– А что случилось? – переспросила я, лихорадочно соображая, где опять накосячила.
– Зачем ты споришь с Женей? – Николай подошёл и обнял меня за плечи. – Она ведь права. В результате ты поставила меня в глупое положение: и тебя обижать не хочется, и на правду возразить нечего.
– Так я же не спорила, – растерялась я. – Я только спросила. Вчера как раз возилась в системе с планом и…
– Малыш… – он вздохнул и закатил глаза к потолку. – Ты же сама когда-то занималась наукой. Неужели не понимаешь, что план мероприятий – это одно, а фундаментальное понимание темы – совсем другое?
Я почувствовала, как в груди набухает глухое раздражение: опять со мной говорят, как с неразумной дитятей. А ведь я на семь лет старше этих девчонок!
– Когда-то занималась? – не сумев скрыть раздражение, переспросила я. – Если ты помнишь, я до сих пор занимаюсь! Я старший научный сотрудник факультета генетических преобразований…
– Малыш? – недоуменно поднял брови Николай. – Я ошибаюсь, или ты… Ты сердишься? Что случилось?
– Что случилось? – возмутилась я и дёрнула плечом, сбрасывая его ладонь. – А ты сам не понимаешь?
– Нет, – искренне развёл руками муж. – Объясни, пожалуйста.
Я глубоко вздохнула, переводя дух и стараясь успокоиться.
– Рассказывай, что тебя беспокоит? – подбодрил Николай.
– Твоя ассистентка меня беспокоит! – буркнула я, так и не сумев нормально сформулировать свои ощущения.
– Женя? Или Виола?
– Да при чём тут Виола?! – возмутилась я. – С ней и так всё ясно. Женечка твоя!
– И что с ней не так? – терпеливо уточнил муж.
– Она… Она шумная, заносчивая, и разговаривает со мной, как с тупицей!
