Это четвёртая чашка кофе. Ч-ч-четвёртая. Меня уже потряхивает, но я упорно не сдаю позиции. Приникнув к окну кафе, смотрю на строгое здание, пропитанное запахом денег и успеха, где я только что провалила интервью.
Выслеживаю соперницу, чтобы увидеть, как она выйдет из галереи с торжествующей улыбкой на красивом лице. Тогда я признаю поражение.
Где же она?
Интервью может длиться очень долго, если оно включает в себя секс.
Со мной разобрались за тридцать минут. Посмотрели портфолио работ, обсудили современное искусство, а потом владелец галереи прижал меня к стене, и на размышления осталось от силы пять секунд.
– Я щедрый поклонник молодых талантов, – влажно прошептал и приподнял бровь в ожидании моей реакции. Моей немедленной и ожидаемо положительной реакции.
Размышлять я не стала, а зря. Ведь могла сдержаться и повести себя вежливо, так нет же, отпрыгнула в сторону, как дикарка. Ещё и взмахнула папкой, чтобы защититься от посягательств на мою честь. Мужик оскорбился, а он большой человек в городе. Меценат Трофим Лиознов, один из тех, кто негласно определяет «моду» в искусстве. Что (вернее кого) он выберет для частной выставки, то и станет открытием сезона и привлечёт море внимания. Самое интересное в его галерее – это зал молодых талантов, где рядом со знаменитостями выставляют работы таких надеющихся и жаждущих, как я. За место в этом зале бьются семьдесят художников, включая меня. Этот конкурс – пропуск в новую жизнь, полную признания, покупателей и собственных выставок. Продаётся то, что модно, а я люблю кушать и спать в тёплой постели, и за это приходится платить.
Не стоило обижать Лиознова, могла немного пофлиртовать и притвориться, что согласна. Побегала бы от него до конца конкурса, а потом что-нибудь придумала. А теперь вот Успенская демонстрирует меценату свои таланты. Мерзкая девица, из тех, кто улыбается и льстит, а потом бьёт в спину. Да и работы её не в моём вкусе – серия картин «Все мужики одинаковы. Голые мужчины, вид сзади». Сидят на лавках – сутулые спины, дряблые мышцы, по бокам свисают жировые складки. На задницы смотреть не хочется.
Уж Успенская не станет отталкивать Лиознова, она покажет ему вид сзади и не только.
Дверь галереи открывается, и я прищуриваюсь, глядя сквозь сумерки. Название кафе на оконном стекле частично закрывает обзор. «Аромат». «Аро», потом огромная чашка, потом «мат». Смотрю, как на крыльце галереи Лиознов обнимает Успенскую, и только мат в голову и лезет. Девица льнёт к пожилому мужчине, хихикает, трётся. Папка со снимками её работ упала в сугроб и недоуменно разевает рот на декабрьском ветру.
Не будет мне выставки, так и останусь никому не известной учительницей рисования. Это очень обидно, ведь я прошла первый этап, и меня отобрали в десятку полуфиналистов. Окрылённая, я посмела надеяться на удачу, и вот результат. Надо было поверить слухам о Лиознове и не лезть в мир, в котором мне не место. Но обидно ж, ё-моё!
– Сто процентов, она ему дала. Или даст сегодня вечером, а пока позволила снять пробу, – раздаётся насмешливый голос за спиной.
– Резник!
– Ух ты, какая честь – Ника Туманова помнит моё имя! – смеётся бывший одноклассник.
Как не вовремя. Все эти годы я старательно избегала школьных знакомых, а тут в самый неподходящий момент, да ещё и Резник.
Отвернувшись к окну, наблюдаю, как Успенская склоняет голову на грудь Лиознову.
– Хочешь, ей ничего не отломится? – Резник усмехается.
– Что не отломится? – Не хватало, чтобы о моих неудачах пошли слухи.
– Если хочешь, она ничего не получит. Ни выставки, ни рекламы.
Наспех перебираю в памяти школьные воспоминания. Резник – гитарист, по вечерам работал в магазине музыкальных инструментов. Прогуливал уроки рисования при любой возможности. Откуда он знает про выставку?
– Нет, не хочу, – отвечаю слишком резко, потому что на самом деле ой, как хочу. Если я не выиграю, то пусть в тройку финалистов попадут достойные, а не Успенская с её дряблыми мужскими задницами.
– Точно не хочешь? – Резник улыбается одними губами. Со школьных времён прошли годы, но он не изменился, выглядит всё таким же шалопаем. Цветные кеды, рваные джинсы, на голове модный беспорядок. Но первое впечатление обманчиво. Резник – продуманный и тщательно инсценированный шалопай, потому что хочет таким казаться. Всегда хотел, это его бренд. На каждой детали внешнего облика – дизайнерский штамп, даже на лёгкой небритости.
– Точно не хочу.
Резник цепляет мой стул ногой и двигает ближе к себе. Сердце подпрыгивает, то ли от рывка, то ли от внезапной близости постороннего мужчины.
То ли потому, что этот мужчина – Резник.
– Глянь-ка мне в глаза, Ника Туманова, и скажи правду, – говорит тихо. – Я очень не люблю, когда мне врут, и ты об этом знаешь.
Удивлённо моргаю, потому что на большее не способна. У меня шок. Я не видела Резника со школы, мы даже толком не поздоровались, а он сразу лезет в дебри. Хотя и раньше был не без странностей. Но уж очень привлекательный парень, одноклассницы на него отвлекались.
