Моя дорогая мама. Мне жаль, что я не смогла собраться и закончить эту книгу раньше. Представляю, как бы ты бережно погладила переплет своей загорелой и чуть загрубевшей от работы в саду рукой и удивилась, увидев имя автора… Наверное, растрогалась бы, забыв смахнуть счастливые слезы. Я знаю, ты всегда в меня верила, хоть и страшно боялась, что у меня что-то не получится и я буду переживать. У меня получилось, мама. Я рада и горжусь, что довела начатое до конца в память о тебе. Спасибо тебе за эту жизнь, в которой оказалось столько прекрасного и волшебного. И в которой для меня есть хорошее место.
Мой дорогой папа. Ты помнишь ту серую тетрадку с моими детскими стихами? Думал ли ты тогда, что твоя дочь вырастет, уедет жить за границу и будет писать книги? Ты не узнаешь фамилии на обложке, но уловишь между печатных строк ту красоту, которую именно ты учил меня видеть. В макушках сосен, тянущихся к небу из глубины леса, где мы любили с тобой гулять. В пении иволги и едва уловимом шепоте лесных трав. В горячих летних закатах, которые с легким шипением окунали уставшее солнце в прохладу Обских вод… Мне жаль, что я так мало знала тебя, но я чувствую, мне досталось от тебя лучшее и ценное. Спасибо тебе за талант, папа. Эта книга в твою честь.
Мой дорогой читатель. Эта история абсолютно не автобиографична, но в ней очень много личного и глубокого. Здесь есть чувства и переживания, которые я, пожалуй, могла бы разделить со своими героями. Оттого я так их люблю.
События книги разворачиваются в местах, воспоминания о которых мне дороги. Я хотела бы провести тебя теми тропами, которыми когда-то ходила сама. Я буду рада, если ты увидишь то же, что видела я, и твое сердце так же учащенно забьется, удивляясь тому, как прекрасен и невероятен мир вокруг.
Но при этом, моя история – не экскурс в конкретное место и культуру конкретного народа. Это всего лишь декорации, в которых также есть место художественному вымыслу. Она больше про близость к чему-то естественному и настоящему, про родительскую любовь, отношения и безграничные возможности поиска самого себя.
Желаю вам захватывающего путешествия и удивительных открытий.
Маршрутка резко вильнула на повороте и, кряхтя, поскреблась на перевал. Серпантин по-змеиному опутывал гору: то нырял в узкие разломы между камнями, то выбирался к самому обрыву. На последних виражах уже невозможно было оторваться от мутных окошек, захлебываясь от восторга, хорошо сдобренного адреналином.
Добравшись до смотровой площадки на самом верху, водитель наскоро заглушил ополоумевший двигатель и объявил десятиминутную остановку. Пассажиров долго уговаривать не пришлось: ехали больше шести часов и каждому хотелось хоть немного размяться и полюбоваться видами с перевала.
Алиса выпрыгнула из машины последней и с удовольствием потянулась, позволив ветру взъерошить ее рыжие кудряшки и игриво пробежаться по затекшей спине.
«Наконец-то свежестью повеяло. А ведь хорошо…» – думала она, щурясь на уставшее солнце. До ершистых зеленых склонов ему оставалось еще прилично, но казалось, что плавящийся диск готов сорваться в хвойную прохладу уже сейчас.
– Лиска, ты чего там? Давайте сюда, все вместе! – Пухленькая активная блондинка и двое парней уже облюбовали живописный кусочек смотровой площадки и жались друг к другу, пытаясь уместиться в камеру телефона с расстояния вытянутой руки.
– Очень концептуально, – ухмыльнулась Алиса. – Одни ваши морды в кадре, даже гор не видно. И ради этого фото стоило ехать шестьсот километров?
– Ладно, не умничай, – фыркнула блондинка.
Но подруга уже не обращала на нее внимания. Она подошла к самому краю, вдохнула полной грудью звенящий от кислорода воздух и прошептала:
– Как же красиво…
Буквально в нескольких сантиметрах от ее ног, сразу за хлипким ограждением, площадка обрывалась крутым склоном. Внизу блестела, свернувшись петлей, дорога, а дальше волнами бежали хребты. К горизонту очертания становились все слабее, и уже было не разобрать, где они сливаются с сиреневыми перьями облаков. Но именно от этой смытой границы невозможно было оторвать взгляд. Словно чувствуя какой-то едва уловимый зов, мысли сразу улетали туда, к самым дальним вершинам, которые соединились с небом в своей вечной любви. И так хотелось раскинуть руки и рвануть птицей в этот простор, одуревая от свободы
– Это не Чике-Таман, а Черт-Атаман, сорок восемь грехов…
Алиса вздрогнула. С Дэном они познакомились только вчера, но его попытки произвести впечатление уже начали выводить ее из себя. И особенно раздражали вот такие «выступления эрудита» с заученными для нужного случая фразами, которых Алиса за всю дорогу уже наслушалась немало. Однако совсем игнорировать парня тоже было как-то невежливо.
– Что, прости?
– Ямщики так раньше поговаривали про этот перевал. Дорога не из простых. Лошади убивались, да и люди тоже. Ее перестраивали несколько раз. Вон там раньше, до восьмидесятых годов, путь проходил, видишь?
На противоположной стороне склона действительно угадывались очертания старой тропы – более крутой, с частыми зигзагами. «Похоже на модную стрижку с выбритой дорожкой», – подумала про себя Алиса, а вслух выразительно протянула:
