Лекси опустила стекло, и в салон такси ворвался теплый воздух с ароматом сосновых игл и испарений, поднимавшихся от нагретой солнцем не особенно плодородной земли. За окном мелькали ряды белых домиков, облепивших возвышающийся над ними синий купол церкви.
«Надо же, каким голубым и безоблачным, оказывается, может быть небо», – подумала она. Словно какой-нибудь волшебник махнул палочкой, и вот перед ними уже не отполированные дождями тротуары Лондона, а ослепительно-яркое солнце греческого острова. Просто не верилось, что она здесь.
Сидевшая впереди Бэлла сняла темные очки и, поправив макияж, завязала беседу с водителем.
– Мы приехали на девичник. Вот невеста. – Подруга повернулась и указала на Лекси.
– Поздравляю, – ответил таксист, посмотрев на виновницу торжества в зеркало заднего вида и сверкнув темными глазами.
– Спасибо, – улыбнулась та.
Надо же, она выходит замуж. Лекси покачала головой, до сих пор не в силах прийти в себя.
– А я – подружка невесты, – гордо продолжала Бэлла. – Вы же в курсе, да? Самый важный человек, который занимается организацией вечеринки в честь прощания с незамужней жизнью.
– Ты сама себя назначила, – подала голос Лекси. – Я хотела обойтись без подруг невесты.
– Ну, разумеется. Ты и тусить перед свадьбой не собиралась.
– Что правда, то правда.
Слово «девичник» ассоциировалось у Лекси с красотками лет двадцати с небольшим, танцующими в донельзя коротких юбках и неудобной обуви на каблуках, нацепив на голову дешевую фату, и потягивающими коктейли через трубочки в виде фаллосов. Сказать по правде, будь ей двадцать, подобная вечеринка вполне пришлась бы ей по вкусу. Лекси пила бы залпом текилу, танцевала на подиуме в чем-то, отдаленно напоминающем платье, а потом, натерев себе ноги, скинула бы туфли на шпильках и осталась босиком. Но ей уже тридцать один, и как-то не хочется проснуться утром и испытывать неловкость и стыд, причем не из-за похмелья. Ведь Лекси – к большому удивлению всех знакомых – наконец выходит замуж за того, кто покорил ее сердце.
Впрочем, она и сама этого не ожидала. «Я люблю тебя». Слова вырвались неожиданно и, более того, совпадали с внутренним состоянием. Они с взъерошенными после сна волосами сидели на кухне в его квартире и завтракали. Молодой человек смеялся над своей неудачной попыткой приготовить накануне лазанью. Лекси начала возражать, что блюдо вышло вполне съедобным, да и вино спасло ситуацию, и вдруг добавила: «Я люблю тебя». Как-то само собой вышло. Три ранее не появлявшихся в ее жизни слова родились внезапно, пока рука тянулась от кофейника к стопке тостов из бездрожжевого хлеба.
Он поднял взгляд. Эду Толлоку было тридцать пять лет, густые темные волосы уже слегка тронула ранняя седина. Что в нем привлекло Лекси? Глубокий низкий голос? Исходившие от него спокойствие и уверенность? Эд долго не сводил с нее пристального взгляда, потом покачал головой и улыбнулся, словно не веря своему счастью. Он отодвинул в сторону чашки и взял ладони Лекси в свои, сжав их загорелыми пальцами с золотистыми волосками.
– Я тоже тебя люблю. И очень скоро сделаю предложение.
Толлок широко улыбнулся – так открыто и искренне, что Лекси не вырвала рук, не схватила с вешалки пальто и не выбежала стремглав на улицу, а посмотрела на молодого человека и сказала:
– Правда?
Через три недели Эд преподнес ей кольцо. Не было ни ужина при свечах, ни преклоненного колена. Пара прогулялась вдоль Темзы, держась за руки и глазея на уток, которые, взлетая, оставляли белый след на воде. Он задал вопрос, она ответила «да».
Лекси взглянула на золотой ободок на пальце: бриллиант ярко сверкал. Ей хотелось скромной свадьбы: собрать друзей и родных на старой мельнице, которую превратили в место бракосочетаний, и устроить простую церемонию с минимумом гостей. К чему покупать пышное платье, делать стильную прическу и звать фотографа? Ей нужен только Эд.
– Я поняла: никакой помпы, – сказала Бэлла, когда подруга сообщила ей о предстоящем замужестве. – Но не думай, что тебе удастся откосить от девичника. Подобное в жизни женщины случается лишь раз, а значит, вечеринке быть, Лекси Лоу, так и знай!
И вот они на маленьком греческом острове Эгос, оставили позади аэропорт, толпы шумных туристов и вереницы баров и направляются на запад. Автомобилей на дороге попадается все меньше, а сама дорога сузилась и пролегает по склону холма, заросшего кустарником. До девушек доносится звон колокольчиков, привязанных к шеям пасущихся коз, да крики ослов, укрывшихся в тени оливковых деревьев.
