Волонтёр, найди мою дочь!

– Ой, спасибо, Валерка! Обожаю пионы! Жаль, что цветут они лишь раз в году, и то недолго.

Мама, невысокая полноватая женщина в светлом зеленом платье и кухонном фартуке притянула к себе сына, ткнулась носом в щетинистую щеку.

– С днём рождения, мам!

– Ты давай проходи, как раз поможешь на стол накрыть. А чего в темной рубашке? Жара такая стоит!

– Я после смены отсыпался. Проснулся, на часы глянул: уже почти три. Думаю: раз вы ждёте к четырём, пора из дому рвать. Я даже побриться не успел, а ты говоришь: рубашка. На градусник что-то не взглянул.

Со стороны кухни с тарелкой салата показался отец – крепкий мужчина с сияющей лысиной.

– О, Валерище! Давай, заходи, – он замер напротив сына: – Опять цветы и конвертик с деньгами? Пионы – это хорошо, Зиночка их любит. Конвертик тоже пригодится. Только ты мне скажи, сына, когда матери на день рождения внуков подаришь?

– Батя-я-я… Что началось-то? Вот так, прямо с порога! – расхохотался Валерий.

– А что – батя? Тебе сколько у нас лет? Почти тридцать? Валерка, я в твоём возрасте двоих имел.

– К вам хоть не приходи, все старую пластинку заводите.

– Стасик, отстань от ребенка, – тоном строгой учительницы произнесла мать.

Отец развернулся к ней, покачал головой:

– Кто-то жаловался минут пятнадцать назад, что Валерка у нас до сих пор холостяк. Я всего лишь твои слова этому оболтусу передал. С Юлькой, спрашивается, чего разбежались? Она вроде бы ничего так была.

Не дожидаясь ответа, отец ушел в небольшую светлую гостиную, где по случаю дня рождения матери стоял накрытый стол.

Валерий бросил беглый взгляд в зеркало, пригладил чуть взлохмаченные темно-русые волосы и невесело усмехнулся своему отражению.

Юлька… В том то и дело, что «вроде бы ничего так». Как объяснить? Иногда встречаешься с женщиной, и даже пытаешься строить с ней отношения, а оно – ни то, ни сё. В его случае и вовсе – чужое оказалось. Жить по принципу: лишь бы было с кем спать или детей рожать на радость родителям, тоже не хочется.

Да и не любили они с Юлькой друг друга. Так, встретились два одиночества. Сошлись ненадолго и… разбежались без сильных сожалений с обеих сторон.

– По внукам скоро Женька с Ромкой отчитаются. Подождите еще четыре месяца, и будет вам – счастье, – бросил Валерий в сторону отца и направился на кухню, откуда упоительно несло жареной курочкой с чесноком.

Мама готовила своего знаменитого цыпленка табака, и от ароматного запаха мяса желудок свело от голода.

В кармане чуть завибрировал телефон, получивший уведомление. Валерий, достав мобильник, глянул на экран.

Некоторое время он сосредоточенно читал сообщения из чата поискового отряда. На лбу Валерия проступила складка тревожной озабоченности. Как с ним, бывало, в минуты задумчивости, он стал слегка покусывать нижнюю губу.

Мать, обернувшись в его сторону, заметила это выражение лица.

– Валерка, что-то случилось?

– Наши пишут, девочка потерялась. Четыре годика. Тут, у вас, от Пышмы недалеко.

– Беда какая… А где всё произошло? Как давно?

– Коллективный сад «Простоквашино». Три часа назад. Даже уже почти четыре.

– Ой, так это разве повод для беспокойства? Дитё же! Если в саду, значит, у подружек где-нибудь сидит. Воскресенье, полный сад народу, и все с детьми. Заигралась у кого-то, а мать с ума сходит.

– Может и так, – Валерий снова закусил губу. – Только у матери есть подозрение, что девочка самостоятельно ушла в город. Одна, через лес.

Он убрал телефон в карман, постоял, пытаясь отогнать от себя тревожные мысли. После обернулся к матери:

– Давай, говори, чем помочь.

Участок был совсем небольшим, наверное, сотки четыре. К бревенчатому дому вела выложенная плитняком дорожка. По обе стороны от неё росли пышно цветущие розовыми шапками пионы.

«Кругом цветы. Маме бы тут понравилось», – подумалось Валерию.

Он почувствовал легкое угрызение совести.

Прежде, чем Валерий успел разглядеть номер дома за разлапистыми ветками отцветающей рябины, заметил приставленный к стене веранды велосипед с прикрученным на место багажника детским сиденьем.

«Ага. Значит, точно – сюда».

Валерий поднялся по дощатым ступеням. Двери в дом были распахнуты настежь, и пространство внутренних помещений от улицы разделяла только пожелтевшая от времени занавеска из органзы.

Откинув её, Валерий осторожно заглянул в комнату. После яркого уличного света помещение показалось мрачным и тёмным.

Тоненькая, даже в чем-то хрупкая хозяйка дома сидела у окна и разговаривала по телефону.

Ей было не больше двадцати пяти. Солнце бликами подсвечивало мягкие русые волосы, перехваченные на затылке пластмассовой заколкой. Лицо девушки было тонкое, трагично-нервное, и при этом удивительно нежное.

«Ух, какая!» – невольно подумал Валерий, поймав себя на бесстыдном любовании незнакомкой.

Пялиться было неудобно, поэтому он остановился у входа, ожидая, когда она закончит телефонный разговор.

– Игнатов, ты с ума сошел? – нервно говорила девушка в мобильник. – Следила я за Маришкой… Это тебе на неё наплевать… Да? Что ты городишь, Игнатов? Ты меня обвиняешь в чем-то? Ты на себя посмотри. Ты даже про день рождения дочери забыл в этом году… Да ты всегда занят, Игнатов! Я бы не стала тебе первой звонить, но Маришка прямо из дома исчезла… Нет, я не про квартиру, мы не в городе. Сейчас мы на даче у мамы… Куда она смотрела?.. Погоди, ты мою маму безглазой назвал? Сам ты безглазый! Игнатов, мамы нет уже два года… Да, она умерла. Слушай, вот на кой мне твои соболезнования сейчас?