Безымянная Книга Стихий
1. Был один человек из Египта. И был человек, боровшийся с Богом. Несколько мгновений они разглядывали друг друга молча. Изнеженный сын позднего времени, боговидец, который с любопытством приподнялся в своей золочёной часовёнке, нарушив свою сверхудобную позу, – и сын Ицхака, отец двенадцати; они глядели друг на друга, связанные одним и тем же часом и разделённые веками, исстари венценосный мальчик, болезненно пекущийся о том, чтобы выжать из тысячелетий богословской учёности розовое масло нежно-мечтательной религии любви, и многоопытный старец, чья стоянка во времени была у исходной точки необозримо далеко идущего становленья.
*
И те – слова, а все слова – сотрутся.
И будут только сосны над оврагом,
и будет отажник1 прикован на горе,
кавказский пленник,
огненосный
Прометей —
желающий пред смертью быть Отцом,
чтоб Афродита, белый персик Зевса,
возникла обнажённой в пене моря,
в ракушке доплыла б до суши
к гиганту, что похож был на козла.
Над дочерью Афиной-стратегисткой
хотел тот учинить своё насилье.
Но белые цветы Киприды юной
застанут просто время вспять. Опять.
И вновь Уран низвёрг сынов-киклопов
в Шеол, недосягаемый, как звёзды,
что в отраженьи подземелья словно дразнят:
как будто белый перец на зрачках
заставит плакать голую богиню —
во Тьме, в которой первый чёрный Хаос
возникнет и сольётся с Темнотой.
Возникнут Ночь и День, Эреб и Воздух,
и разобьётся Её мужа самолёт…
**
Над тёмным покрывалом спящего города тянулась бирюзовая нить, пронизанная красно-жёлтыми лучами. Серп созвездий рассекал покрывало, и в обнажённой бездне открывалось что-то более тёмное, темнее, чем окутывающее город покрывало. Красные лучи пронзали блестящие в пыли дома, а жёлтые разжигали вокруг них холодное пламя. Бирюзовая нить становилась плотнее, от неё отделялись шёлковые нити неопределимого света, от них – более тонкие нити, а от них – ещё более тонкие. В одиноком доме находилось мёртвое тело, а в поле возле города находилось ещё одно.
Занавес.
Облако, покрытое зелёной пеленой, появлялось в каждом промежутке между нитями. Красные и жёлтые лучи, попадая в облако, принимали бесцветный оттенок, а выходя из него становились другими, более плотными. Красные лучи становились жёлтыми, жёлтые – красными, и по-прежнему жёлтые разжигали вокруг домов холодное пламя, а красные пронзали блестящие в пыли дома.
Занавес становится дырявым, и его сменяет очередной занавес.
γνωστικός
Коченеющий Близнец, стерегущий Кастор, хотел поймать горящего Водолея и вручить ему индейский орех, дабы этот прóклятый мир и в первые пять минут после смерти не раскрывал любовной тайны, навестивших храм. Much feelings, like an airbourne, put a little smile on their shine-faces, дабы длинная рука гена обеспечила их зачатым во любви творениям сахарное воскресенье. Затем будет выстроена идеология вертикали, будут спеты песни опыта, и в озере с плотной водой будет обитать неизвестный Урем, дабы своим появлением спасти потерпевшего крушение небесного жениха.
Занавес.
Идут посторонние кадры…
В видео про Корею я встретил слово «геомантия» – гадание на земле. А в книге «2666» Боланьо я встретил слово «ботаномантия» – гадание на овощах. И всё это в мой первый выходной. Моя душа загорелась, ведь не в первый раз я встречаю новоузнанное или похожее на него слово, сначала в одном источнике, когда впервые с этим словом знакомлюсь, а затем в тот же самый день в другом источнике, в далеко независимом от первого. Так родилась моя философия, бывшая долгое время в тупике. Озаглавить ли её так: «МОЯ УЛЬТРАПОЛЕЗНАЯ СОВРЕМЕННАЯ АКАДЕМИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ?» Претензициозно, я достаточно взросл для подобного. Выпивая башкирский дюшес на Варшавке, я решаю начать свою философию с мира условностей. Пружина во мне подскакивает – я так долго ничего не писал, терял время надеялся на лучшее! Ладно, я буду писать в свою тетрадь, пока огонь горит. Итак, теперь к условностям. Первое: есть город, воплощение цивилизации, с верой в психологию. Это первое. Второе: есть лес, воплощение природы, с безверной биологией. Это второе. Допустим, что лес являет собой «сознание господ», а город собою являет «сознание рабов». Лес будет мужским царством, а город будет царством женским. Лес будет постоянством целого, а город будет измельчением постоянства. В лесу будет владетельствовать мужская «неуверенная уверенность», а в лесу женская «уверенная неуверенность». В общем, мы будем иметь, сославшись на эти вышеприведённые условности, две сложные, противоположные друг другу со всех точек зрения, системы. Не простая дихотомия, «белое – чёрное», «добро – зло», нет, это всё блики слов, я имею в виду два цельных «несущих бытия», со всеми ветками и пеной камней, что плывут в их неостановимом течении. Жаль, что не всегда получается записывать свои наблюдения, меня вот, например, внутренний огонь толкнул на это, я бы и дальше предпочёл, наевшийся, лежать, укрытый синим одеялом. Так вот, есть две сложнейшие, абсолютно разные вселенные. Мы с этим условились. Это правда жизни, если спросить меня, да, в реальном мире есть две вселенные. Хаос жизни, хаос ГОРОСКОПА неизменно дробится надвое, и не нужно никакой нижегородской секты или аналитической философии, чтобы это понять, достаточно одного невежественного сырого мышления мужского существа со свободным временем в кармане брюк. Они называются джогеры (jogers, или с двумя g, я забыл, давно искал в интернете). Ладно, меньше отвлечений, ближе к делу. «Поменьше самомнения», как назывался один из моих черновиков. Итак, есть две разные со всех точек зрения вселенные. Они необязательно противостоят друг другу, они не знают друг о друге, они просто есть, и понять друг друга не смогут, даже если вдруг каким-нибудь образом соприкоснутся друг с другом. И вот, с этого момента я допускаю соприкосновение этих двух миров. Время бесконечно, отсутствие времени бесконечно тоже, так что подобное допущение повторится бесконечное количество раз. Итак, есть ли между мирами зазоры? Мне сложно это представить, я не знаю, как на это ответить. Но предположим, что есть переходы с одного мира в другой. Эти переходы я буду для удобства восприятия представлять своего рода духами, и эти духи будут вещать единение двух природ. Эти духи будут обозначены как Ангелы. Но эти Ангелы, здесь будет сложная мысль, эти Ангелы могут существовать только при определённом опыте того или иного существа, а следовательно, если есть два разных мира, и в них есть существа, то природ у совокупности этих существ будет, как минимум, две, и следовательно природ у Ангелов вследствии опыта этих существ тоже будет как минимум две. Есть некоторого рода христианские философии, заявляющие, что Ангелы – это просто ухудшение Бога, уподобление Бога человеку, не в силу слабости Бога или силы мысли человека, не по чьей-либо иной, немыслимо какой, Воле, а в силу обыкновенного «притяжения вещей»
