Скользя по льду во время раскатки перед матчем, я чувствую, как приятно горят мои мышцы. Уж лучше пусть горят они, мое тело и кожа, чем то, что у меня в груди. Именно это мне и нужно после пятидневного перерыва.
А ведь у меня и семьи‐то нет, нет тех, с кем я мог бы провести этот так называемый отпуск. Я всячески гоню мысли о том, что у каждого в моей команде кто‐то есть. О том, как все они проводят праздник с близкими.
Все, но не я. Но мне не нужно все это, мне нужен вызов. Бросить вызов самому себе, своему разуму и телу. Использовать свои мускулы по назначению. Ведь это и есть все то, над чем я так трудился. Единственная радость в жизни, которая у меня осталась.
Уже целых восемнадцать лет я ненавижу любые дни отдыха. С чувством глубокого отторжения я проводил все школьные каникулы, а теперь еще и… отпуск в национальной хоккейной лиге на время праздников. Все это может значить для меня только одно: слишком уж много свободного времени на мысли.
Глядя на трибуны сквозь стеклянные ограждения, я замечаю, как ребята из моей команды возятся со своими отпрысками в компании жен. На каждом маленьком болельщике крошечная майка с игровым номером его отца. Мне даже спины их видеть не надо, чтобы догадаться, что на каждой из таких футболок обязательно выведено слово «папочка». Я раздраженно выдыхаю. Как же это банально.
Парни посылают своим дамам воздушные поцелуи. Из‐за перчаток смотрится это нелепо. Однако девушек это вовсе не смущает. Они радостно машут ребятам в ответ, смотря на них так, будто все эти потные спорстмены – лучшее, что случалось с ними в жизни.
Это и есть худшая часть домашних матчей. Именно поэтому я больше предпочитаю выездные.
Недовольно простонав, я отбиваю одну из шайб в сторону нашего вратаря Брюса. Но он отвлекается и широко улыбается своей семье на трибунах. Шайба попадает прямо в шлем, заставляя его пошатнуться и мотнуть головой в мою сторону. Затем он, прищурившись, переводит взгляд на меня, но в уголках его губ все еще можно разглядеть ухмылку. Похоже, Брюс – единственный в команде, которого вообще не задевает моя, как сказали бы остальные, «угрюмая физиономия».
У Брюса грязно‐светлого оттенка волосы и зеленые глаза, полные задорной шалости. От него так и веет весельем и смехом. Прямо как от рождественского эльфа. Мне кажется, ему больше подходит работа на фабрике Санты, чем роль вратаря, но на самом деле вратарь из него нереально крутой. По моему мнению, он вообще лучший в лиге, но я очень даже предвзят в этом деле.
– Ну не ворчи! – кричит мне Брюс через всю площадку, прямо перед тем, как отбить шайбу в мою сторону. Он словно прочитал мои мысли.
От его слов я закатываю глаза.
– Я просто уже готов наконец приступить к игре, – вру ему я. Я, конечно, готов, с этим не поспоришь, но думал я совсем не об этом. А о том, как меня раздражают ребята. Ведут себя так, будто все эти дни не были дома с семьей.
Забив очередную шайбу в ворота, я замечаю сбоку ребенка, за стеклом ограждения. Все это время за нами трепетно наблюдает девочка, на вид ей не больше десяти. Ее волосы прикрывает потрепанная шапочка с эмблемой команды «Ди Си Иглз», из‐под которой выглядывают каштановые косички и спускаются по ее плечам. Остальная одежда на ней выглядит такой же поношенной. Рядом с ней нет ни обожающих родителей, ни братьев, ни сестер. Эта девочка не наряжена в новенький костюм команды «Иглз», и она не держит в руках огромный показной плакат, кричащий что‐то вроде «№ 1, ты мой герой!» или «№ 00, сделаем селфи?».
Она аутсайдер, и мне это нравится. Когда я подъезжаю поближе, девчушка поднимает глаза на меня и тут же распахивает их в удивлении. Уж не знаю, чему она удивилась больше: вниманию игрока команды или тому, что это был именно я… Я не отличаюсь умением общаться с фанатами. Но, как бы это странно ни звучало, я вижу себя в этой маленькой девочке. Себя в детстве, маленького и жалкого. Именно поэтому я беру свою клюшку и поднимаю ее настолько высоко, чтобы она проскользнула прямо через ограду в ее дрожащие ручки. От удивления девочка раскрывает рот, пытаясь дотянуться до трофея.
По ее губам, сквозь стекло, у меня получается разобрать «спасибо». Я киваю в ответ, и сквозь шум толпы до меня доходит оклик моего тренера. Подняв голову, я вижу, что тренер Янг сигналит нам вернуться в раздевалку. Раскатка наконец закончилась.
Прямо перед выходом я слышу позади голос Брюса.
– Кстати, я все видел. Осторожней, Митч. А то фанаты скоро поймут, что у тебя есть сердце.
Хоть Брюс и шутит, он все же прав. Нужно быть осторожнее, если только я не хочу лишнего внимания от фанатов.
Нет уж, спасибо.
В раздевалке каждый занимает свое место и все мы ждем Реми, Ремингтона Форда, капитана нашей команды, чтобы обсудить предстоящую игру. Он стоит впереди, рядом с тренером Янгом, и ждет, пока все успокоятся.
К ним подходит Уэстон Кершоу. На его груди уже красуется буква «А», обозначающая ассистента капитана. Он в команде чуть больше года, а уже продвинулся по карьерной лестнице. Даже я, хоть и неохотно, но все‐таки вынужден признать, что он действительно хороший игрок… Трудно оспорить этот факт, когда он стал лучшим снайпером НХЛ в этом сезоне
