– Быстро убирай свою колымагу с дороги! – орал на меня краснолицый мужик в распахнутой на круглом животе куртке. – Раскорячилась на единственной полосе, как корова! Проезд освобождай!
От его ора у меня похолодела спина. Мужик нервничал, едва ли не подпрыгивая возле водительской двери.
На единственной проезжей на участке ремонта полосе трассы издевательски горел зелёный свет на моей стороне. Но сдвинуться с места я не могла.
Машина поехала, и, оказавшись в самой середине узкого участка, заглохла.
Саня из автосервиса, которому я тут же позвонила, услышав описание проблемы и посмотрев снимки экрана, сказал, что на месте это не решить. Я вызвала автопогрузчик.
– Я не могу этого сделать. Машина заглохла. Эвакуатор я уже вызвала.
Мужик замер, словно налетев на кирпичную стену. Его лицо из румяного стало малиновым. Глаза налились яростью.
– Ты там совсем рехнулась, курица? Чего ждать? Права купила, а ездить не купила? Уматывай, пока цела!
Мужик начал энергично переваливаться с ноги на ногу, словно перед прыжком.
– Придётся немного подождать.
– Че-го-о-о? Сколько ждать? У меня бетон в миксере стынет! Встанет козлом и машину можно будет выкидывать, а она таких деньжищ стоит, как 50 твоих!
К нам начали подтягиваться другие водители. Их злые лица вызывали у меня дрожь в коленях. Они выглядели как волки, сбивающиеся в стаю для нападения на добычу.
Автопогрузчик принял заказ, но оградить меня от агрессивной толпы он не мог. Да и когда ещё он приедет? А толпа ждать не собиралась. Я подняла стекло и с надеждой стиснула телефон в руках, ожидая помощи.
А толпа волновалась. Всех заводил краснолицый мужик с автомиксера за моей машиной. Его вопли доносились даже сквозь закрытое окно.
– Мне тут ехать было 40 минут! На ремонте простояли дополнительные 20, и теперь ещё эта раскорячилась! Ещё 20 минут, и у меня в миксере будет застывший бетон! И его можно будет на свалку вышвыривать!
Мужик распалялся ещё сильнее. Он размахивал руками и заводил толпу. Начал стучать по крыше моего красного Getz. Обстановка накалялась. Никто не хотел мне помочь. Все только требовали. И убрать машину с дороги – было самым приличным.
Краснолицый стал уже пунцовым до самого расстёгнутого ворота кардигана. Ему что-то советовали, но он уже озверел и не собирался решать дело миром.
– Вылезай наружу, корова! Скинем твою колымагу в кювет! Это лучше, чем лить туда 7 кубов бетона! Вылезай, кому говорю!
Он начал остервенело стучать по крыше и к нему присоединились несколько человек. Мой красный Getz колыхался под их ударами, как штормовое море. Я сжалась от страха в комок и до боли в пальцах сжала телефон, надеясь на чудо.
Удары становились жёстче. Те, кто стоял спереди, начали раскачивать капот, и машина закачалась сильнее. Я тряслась, как перепуганный заяц, боясь удариться о руль.
Но когда моё сердце от страха было готово проломить рёбра, толпа отхлынула. Даже краснолицый отскочил на 2 метра вперёд и постарался спрятаться за спинами других водителей. Но те тоже предпочли отступить.
Не понимая, что происходит, я посмотрела по зеркалам, но не увидела причину изменения настроения толпы. Вернее, не так. Они, как и прежде, хотели меня растерзать, но почему-то теперь не решались.
В моё стекло резко дважды стукнули. Я повернула голову и увидела одетого во всё чёрное мужчину средних лет. Серые глаза, русый ёжик коротко стриженных волос.
Он поймал мой взгляд и медленно опустил открытую в сторону земли ладонь. Я нажала кнопку, но стекло не поддалось. Мужчина показал на замок, и я потянула на себя ручку.
Когда раздался щелчок, он резко распахнул дверцу и, качнув голову в сторону, произнёс, – быстро со мной.
Путаясь в ремне безопасности, я схватила свою сумку и выскочила в кашу из мокрого снега и льда. Захлопнула дверцу и рефлекторно поставила на сигнализацию. Мужчина и бровью не повёл.
Он подтолкнул меня в сторону бетономешалки, а когда я, поскользнувшись, чуть не растянулась в грязи, поймал за шиворот новенького кашемирового пальто.
Он ничего не говорил, но я понимала, что мы идём к картежу новеньких агрессивно дорогих авто чёрного цвета. Миновав первое, мы подошли к пассажирской двери со стороны обочины. Когда стекло плавно отъехало вниз, я услышала пробирающее до глубины души, – Юля?
И я пожалела, что не осталась в своей машине.
– Хотя чему удивляться? Ты могла не только перекрыть трассу. Помнится, однажды, ты остановила вылет самолёта.
Глубокий бархатный баритон звучал завораживающе, но мне захотелось развернуться и сбежать обратно, к разъярённой толпе. Там для меня было безопаснее.
Стекло бесшумно опустилось, приоткрыв моему взгляду безупречный салон автомобиля F-класса, поражающий своим комфортом. Но вместо радости я испытала ужас.
Ещё 5 лет назад я была бы в восторге от возможности ехать в такой шикарной машине. Не именно этой. Другой, которую уже заменили на более пафосную модель. Как когда-то меня.
Я зябко поёжилась. Внешне ничего не изменилось, но сопровождающий подхватил меня под локоть и обвёл вокруг машины. Когда дверца мягко отъехала, приглашая меня в роскошный салон, я упёрлась.
