НОА
– Мне очень жаль, Ноа, – говорит доктор Джонсон, едва глядя мне в глаза. – Они предложили мне хорошую сумму, гораздо больше, чем я рассчитывал получить, выйдя на пенсию.
Он смотрит в окно, отчаянно сгорбив плечи. Я слежу за его взглядом. Я думал, что однажды займу его место. Я представлял, как буду смотреть в это же самое окно, как и он сейчас, наблюдая за пациентами, паркующимися возле клиники.
Взглядом окидываю кабинет доктора. Этот кабинет должен был стать моим. Сердце замирает в груди. Несколько месяцев я ходил по собеседованиям в поисках подходящей работы. В итоге я решил работать у доктора Джонсона, он пообещал, что позволит мне возглавить клинику через несколько лет. Я бы никогда не принял его предложение, если бы знал, что он продаст ее через несколько месяцев после того, как я начну у него работать.
– Вы уверены, что им не нужны терапевты?
Доктор Джонсон качает головой:
– Им нужна клиника, а не персонал. Я пытался их образумить, но они не хотят идти на уступки.
Он глубоко вздыхает, в его глазах – легкое беспокойство.
– Я знаю, что ставлю тебя в затруднительное положение, Ноа. Мне жаль, что я так поступил с тобой, да еще так поздно тебе сообщил обо всем.
Я понимающе киваю, но на душе скребут кошки. Я не виню старика. Он поступает так, как лучше для него и его семьи. Будь я на его месте, я бы, наверное, сделал так же.
Я встаю и протягиваю доктору Джонсону руку. Он крепко пожимает ее, окидывая меня виноватым взглядом. Я думал, что смогу поучиться у него как минимум несколько лет, но кто бы мог подумать, что так выйдет. И на что я так сильно надеялся? Жизнь всегда поворачивается ко мне спиной, когда я возлагаю на нее большие надежды.
По пути домой меня одолевает беспокойство. Я по уши погряз в студенческих долгах, моя карьера идет совсем не по плану. Я думал, что, выучившись на медика, я обрету финансовую независимость, но пока все, что у меня есть, – это колоссальные долги.
Доктор Джонсон сообщает мне об увольнении за месяц, но этого времени недостаточно, чтобы найти что-то новое.
В доме тихо, когда я туда вхожу. Тишина сегодня кажется удушающей. Я останавливаюсь в прихожей, пробегаюсь глазами по семейным фотографиям, которые мы с сестрой развесили на стенах. Я потратил годы на учебу, хотел пойти по стопам отца, и часть меня чувствует, что я не оправдываю его надежд.
Мы с сестрой так старались превратить этот дом в дом нашей мечты, оставить позади воспоминания о родителях, о пятнах крови на полу в старом жилище. Без работы я потеряю все, что мы с Арией нажили. Я смотрю на фотографию, обычно я улыбаюсь при взгляде на нее. Это я и Ария с моим лучшим другом Грейсоном. Я стою посередине, между ними, но, несмотря на это, взгляд Грейсона устремлен на Арию. Так было всегда, просто он еще этого не осознает.
Интересно, было бы мне сейчас легче, если бы они были здесь, а не в шести часах полета отсюда? Не уверен. К тому же, если я не смогу найти работу, то, вполне возможно, скоро увижусь с ними. Мне бы не хотелось просить Грейсона о помощи, но, возможно, у меня не будет другого выбора.
Грей уже несколько раз предлагал оплатить мои студенческие долги, но я не хочу пользоваться его добротой. Только если и вправду окажусь в катастрофической ситуации и у меня не останется выбора. А это может случиться очень скоро.
Целых три часа я обзваниваю всех, c кем проходил собеседование за последний год, всех, кто хоть как-то намекал на свою готовность меня трудоустроить. Понимаю, что все вакансии уже заняты. Такими темпами работа врача мне не светит в ближайшие пару месяцев. Чтобы найти хорошее место и ходить по собеседованиям, нужно время. Время, которого у меня нет.
Облокотившись на спинку дивана, оглядываю дом. Сердце щемит. Мы не выросли тут, но превратили четыре стены в наш уютный уголок. Что почувствует Ария, если мы его потеряем? Если я не смогу выплачивать ипотеку, дом конфискуют. Я часто подводил сестру, но сейчас? Это разобьет ей сердце. Этот дом – ее пристанище. Несмотря на то, что она переехала работать к Грейсону, я бы хотел, чтобы у Арии был свой дом, даже если она только изредка будет приезжать сюда.
До того, как я оформил опекунство над Арией, несколько лет мы жили у двоюродной сестры нашей матери, тети Дороти. Мы ее практически не знали. Хотя Ария никогда не жаловалась, я знал, что ей было там не по душе. Я бы не хотел снова оказаться в ситуации, когда я не смогу обеспечить свою сестру, сколько бы лет нам ни было.
Я смотрю на телефон в своих руках, и отчаяние заглушает мою гордость. Я знаю, что, если попрошу Грея дать мне денег, он даже не ощутит их отсутствие. Напротив, он будет рад, что я обратился к нему за помощью. Но от этого не легче. Позвонить ему равносильно провалу для меня.