ДЕВУШКА. Святой отец, вас ведь прислал парень из…
МОНАХ (высоким, писклявым, но ясным голосом). Деточка, я очень, очень стар. Очень. Я в прадеды тебе гожусь. В прадеды.
ДЕВУШКА. И все же вас прислал тот парень…
МОНАХ. О да, да, да. Да, да. Это он. Совсем еще мальчишка! А вот я очень стар, дочь моя. В прадеды тебе гожусь, в прадеды.
ДЕВУШКА. Но вы же святой подвижник?
МОНАХ (с воодушевлением). Да, святой! Ух, какой я святой! Очень, очень, очень, очень святой.
ДЕВУШКА. Но вы точно все еще в здравом уме, святой отец? У вас получится грех великий мне отпустить?
МОНАХ. О да, да, да. Великий грех, страшный! Я очень стар, но все-таки в своем уме. Сто тринадцать годочков мне, милостью Пресвятой Богородицы. А все ж таки я помню всю латынь, сам одеваюсь и обуваюсь, и я очень, ну просто до предела мудр, потому что я очень стар и давно поднялся над плотью, миром и прочими ловушками дьявола. Суди сама, дочь моя, я слеп как крот, но когда тот парень сказал, что ему нужна моя помощь, я добрался сюда без поводыря, одними молитвами святой Варвары. Это она привела меня к этому камню. Поэтому-то он так удобен – на нем лежит благословение святой.
ДЕВУШКА. Это постамент с каменным крестом, святой отец.
МОНАХ (восторженно писклявит). Благословенна, во веки благословенна будь, святая покровительница моя! Благословенна будь за то, что привела меня в это святое место. Дочка, а дом тут какой-то рядом есть? Парень упоминал, что тут должна быть харчевня.
ДЕВУШКА. Святой отец, она всего в двадцати ярдах отсюда. Принадлежит моему отцу, его зовут Скварчо.
МОНАХ. И где-то здесь, вроде бы, есть и амбар? Такой, где очень-очень старый человек мог бы преклонить главу, а то и получить горсть гороха на ужин?
ДЕВУШКА. Святой отец, для тех, кто отпускает нам великие грехи наши, тут найдется и достойный стол, и уютный ночлег. Но сначала поклянитесь мне на кресте, что вы в самом деле в высшей степени святой человек.
МОНАХ. Есть идея получше, дочка. Я явлю тебе чудо, а это гораздо убедительнее любых клятв.
ДЕВУШКА. Чудо! В самом деле?
МОНАХ. Чудо, да, самое расчудесное! Такое, что никаких сомнений не останется. Слушай же, дочка. Когда мне было восемнадцать, слава о моей набожности уже гремела по всей Италии. И когда в Витербо была найдена рука святой Варвары, замученной во времена гонений на христиан, сам папа римский поручил мне доставить реликвию в Ватикан. Так я и сделал, и с тех самых пор моя собственная рука никак не изменилась. Все мое тело рассыпалось, почти уже обратилось в прах, мой голос надтреснут и еле слышен, а рука по-прежнему тепла и молода, в ней пульсирует горячая кровь.
ДЕВУШКА. Неужели правда? Вы позволите? (Он берет ее за руку. Она тут же опускается на колени и истово целует край его одежды). О боже, боже! Так это все правда. Вы святой. Сами небеса послали вас, вняв моим молитвам.
МОНАХ. Такая же мягкая и гладкая, как твоя шея, так ведь, дочка? (Гладит ее шею).
ДЕВУШКА. Ах, меня аж дрожь пробрала, как же чудесно.
МОНАХ. Я ведь и сам взволнован, дочь моя. Вот тебе и еще одно чудо – для моего возраста так точно.
ДЕВУШКА. Святой отец…
МОНАХ. Поближе, дочка, поближе. Я очень и очень стар, а вдобавок практически глух. А ты так тихо говоришь, что вообще не слышно ничего. Говори-ка лучше мне прямо в ухо. (Она опускается на колени, теперь ее подбородок прикасается к его плечу, а грудь прижимается к его руке). Вот так, да, да. Так намного лучше. Как же я стар, как стар!
ДЕВУШКА. Отец мой, все дело в том, что я собираюсь взять на душу смертный грех.
МОНАХ. Вот и правильно, дочка, бери. Бери, бери и даже не думай.
ДЕВУШКА (обескуражено). Ах, вы, должно быть, все равно не слышите меня.
МОНАХ. Не слышу, конечно! Подойди же ко мне, дочка, да поближе. Вот-вот-вот, уже намного лучше. Обними меня за плечи, и скажи все мне на ушко. Да не смущайся, дочка, я просто старый мешок с костями. Скриплю весь, разваливаюсь. (Он пожимает плечами, его четки звякают). Вот так вот они и дребезжат, мои кости. Ах, святая Варвара, святая Варвара, когда уже ты приберешь мою грешную душу.
ДЕВУШКА. Все-таки я не пойму, в своем вы уме или нет. Послушайте. Сейчас вы слышите?
МОНАХ. Да, да, да. Слышу, слышу, все я слышу. Но даже если б и не слышал. Главное, что я могу отпустить вам грехи. А так тебе же и лучше, если я не расслышу чего-то самого страшного. Вот что, дитя мое, если мой разум вдруг помутится, возьми меня за мою вечно юную руку, и святая Варвара мигом приведет меня в чувство. (Она энергично сжимает его руку
