Тяну лимонад через трубочку и поглядываю на часы в телефоне. Жду Иннокентия, друга Поли, то ли журналиста, то ли блогера, то ли политолога с доступом в высшие круги, как утверждает моя подруга. Хочу поговорить с ним об эскорте.
Страшно, но надо. У меня всего три дня, вернее, два, потому что потом Вероника уедет из Москвы, и неизвестно, когда вернётся. Что она так хочет у меня узнать, что даже отдала запонки? Хочется верить, что она сделала это по той причине, которую указала в письме: «Аня, я решила подарить вам запонки, которые принесли вам столько сомнений и переживаний, что они того не стоят. Я вполне обойдусь и без них, у меня есть и другие, как говорится.»
Но одно дело – «хочется верить», а другое – как всё обстоит на самом деле.
Сегодня в «Ариане» удивительно мало народу. Вторая половина августа вытягивает из города даже самых закоренелых домоседов. Последняя жара перед долгой зимой.
Поля не любит август из-за низкой выручки. Самые прибыльные месяцы у неё те, что с буквой «р». Это напоминает мне «запрет Цицерона» на поедание устриц в месяцы без буквы «р». Устрицы в «Ариане» не подают – места не хватает на холодильники и аквариумы для живых морепродуктов, как объясняет Поля.
– Едет. Через пятнадцать минут будет, – подходит Поля. Непонятно, как она успевает следить за собой, но выглядит на десять лет моложе. А её стрижка просто шикарна – выверенная, точная, хоть и слегка растрёпанная.
– Он знает, что я его жду?
– Я ему говорила. Не отвертится.
Что-то Поля в последнее время подозрительно молчит о своей личной жизни. Не завёлся ли кто-то в тихом омуте? С этими запонками я совсем потеряла нюх на всё остальное.
Заказываю кофе и шоколадную конфету с лимонной начинкой – один из хитов кондитера заведения.
– Здравствуйте!
Иннокентий на этот раз выглядит моложе и свежее. Он модно и дорого одет, по-милански, как мне кажется. Самый приставучий мужской стиль для среднего возраста, когда позволяют финансы.
– Таких, как Вероника, в эскорте немного. Она из тех, кого называют куртизанками высшей пробы. Не могу сказать, какие именно таланты подняли её на вершину профессии, но личность она известная.
– А в чём её известность?
– Ну, точно не в количестве клиентов. Говорят, она соглашается на незапланированные встречи всего пару раз в год и за очень солидный гонорар.
– Гонорар? Прям как у писателей, – удивляюсь я.
– У таких, как она, – да. На её уровне приходится много работать над собой. Большие деньги и большая конкуренция.
Кстати, её дикция и манера речи произвели на меня впечатление. Хотелось слушать, чёрт возьми. А если вложить в эту речь нужные смыслы, получится волшебная дудочка, за которой некоторые мужчины пойдут, не особо задумываясь.
– Она прикреплена к какому-нибудь агентству?
– Не могу сказать. Но какое-то промежуточное звено у неё есть. Никто не может просто так позвонить ей с улицы и пригласить в гости, понимаете? Как-то же с ней связываются. Точно так же, как с артистами, думаю.
– Ах, ну конечно! Вместо грязного слова «сутенёр» куда благозвучнее «импрессарио», верно?
Мне она оставила свой номер телефона с лёгкостью, но об этом я умолчу. Мало ли что у него на уме. Но, судя по всему, Вероника ему не по зубам, а то, что нельзя, как известно, самое желанное. Судя по его виду, он активный.
– У неё есть такса? – интересно, почём этот «товарец».
– Насколько мне известно, это международная такса. И она немаленькая, так как она работает с высшим эшелоном бизнеса и даже политики, причём не обязательно с нашими соотечественниками. С господами различного рода как бы, – уточняет Иннокентий.
С кем? С господами? Может, с вельможами? Оплачивает секс проститутки и остаётся господином высшей пробы. А потом домой, к детям. Возмущаюсь до глубины души. Бесполезные возмущения, знаю. Правила жизни меняются медленнее, чем тают ледники.
– Политики? Но разве это не может стоить им карьеры? – интересуюсь я.
– Взятки ведь продолжают существовать, почему эскортницы должны исчезнуть? Они приносят много пользы государству, как ни крути, – улыбается Иннокентий. – Борьба с пороками бесконечна, потому что должна быть бесконечной.
– О какой пользе государству вы говорите? Вероника – шпионка?
– Анна, такие вещи мы можем только предполагать с меньшей или большей вероятностью. Так же, как и гадать, какое у неё гражданство и сколько их у неё.
Вместо утки Иннокентий на этот раз заказывает чёрную треску с овощами на гриле.
– У меня сложилось впечатление, не могу сказать почему, что вы знакомы с Вероникой. Я права? – иду ва-банк. Он явно пытается уйти от темы, отделываясь общими фразами, которые и так понятны. – Когда вы были здесь, а я разговаривала с Вероникой, вы как-то многозначительно встретились взглядами.
Больше давить не решаюсь. Тут всё зависит исключительно от его воли.
Иннокентий какое-то время ест молча.
– Как здорово ваша подруга управляет своим кафе. Повар – настоящий профессионал, – говорит он, медленно отправляя в рот кусок рыбы.
Я киваю с лёгкой улыбкой.
– Что конкретно вы хотите узнать? – наконец переходит он к делу.
– Меня интересует, через кого можно выйти с ней на контакт и сколько стоит её внеочередной визит? Понятно, что назвать имена её последних клиентов – слишком сложное уравнение.
