Сырой осенний ветер просачивался сквозь прорехи в старом складе, заставляя занавеси из полиэтиленовой пленки, натянутые вокруг места преступления, жалобно шуршать. Анна Ветрова поежилась, поглубже закутываясь в свой старый, видавший виды плащ. Она ненавидела такие места. Заброшенные, забытые богом уголки, где человеческая жизнь казалась особенно дешевой и незначительной.
Мигающий свет от передвижного генератора отбрасывал причудливые тени на стены склада, усеянные граффити и обрывками старых плакатов. Запах сырости, плесени и… чего-то еще, сладковатого и тошнотворного, въелся в воздух. Анна сделала глубокий вдох, стараясь абстрагироваться от запаха. Она знала, что это запах смерти, но отказывалась позволить ему влиять на её концентрацию.
Она переступила через оградительную ленту и вошла внутрь периметра, очерченного белым мелом на бетонном полу. Здесь, в самом центре этого мрачного “холста”, лежала она. Жертва.
На первый взгляд, это казалось хаотичным нагромождением конечностей и одежды. Но стоило присмотреться, и становилось ясно, что это не просто убийство. Это… произведение искусства. Или, скорее, его извращенная, кошмарная пародия.
Тело молодой женщины было расположено в центре круга, очерченного красной краской. Её руки и ноги были неестественно вывернуты и прикреплены к полу с помощью длинных стальных гвоздей. Одежда, некогда, вероятно, стильная и дорогая, была разорвана и исколота ножом в определенных местах, словно кто-то тщательно подбирал “цвета” и “текстуры” для своего шедевра. На животе жертвы, аккуратно вырезанным скальпелем, красовался странный символ, напоминающий перевернутую лилию.
Анна присела на корточки, внимательно рассматривая детали. Лицо жертвы было закрыто маской из алебастра. Маска была безупречной, гладкой, с выражением застывшего, немого страдания. На лбу маски была написана одна короткая фраза, выведенная тонким каллиграфическим почерком: “Совершенство требует жертв”.
– Черт возьми, Анна Петровна, это переходит все границы, – произнес хриплый голос за её спиной.
Анна обернулась. К ней подходил капитан Петренко, начальник убойного отдела. Он был крупным, грузным мужчиной с красным, обветренным лицом и вечной сигаретой, зажатой в уголке рта. Петренко был старой закалки, привыкший к простым, понятным преступлениям. Такие, как это, выводили его из себя.
– Что у нас, Петр Ильич? – спросила Анна, стараясь сохранить спокойный тон.
– У нас полный бардак, Анна Петровна. Эксперты уже два часа тут ковыряются, и ничего путного. Отпечатков нет, следов борьбы тоже. Этот ублюдок работал как хирург. Чисто и профессионально.
– Идентификация жертвы?
– Пока ничего. Документов при ней не было. Похоже, он позаботился об этом.
Анна снова посмотрела на тело. Она видела много ужасных вещей за свою карьеру, но это… Это было чем-то другим. В этом была какая-то холодная, расчетливая жестокость, какая-то извращенная философия.
– Он не просто убил её, Петр Ильич, – произнесла Анна, медленно поднимаясь на ноги. – Он создал её. Это его произведение.
Петренко хмыкнул, вытащил сигарету изо рта и сплюнул на грязный пол.
– Ну да, конечно. Художник, ёпта. Только вместо кисти у него скальпель, а вместо холста – человеческая плоть.
– В каком-то смысле, да, – ответила Анна. – Он видит себя художником. Он считает, что делает что-то важное, что-то значимое.
– Значимое? Да он просто псих! – воскликнул Петренко. – И нам нужно его поймать, пока он не натворил еще чего-нибудь.
– Поймаем, – спокойно ответила Анна. – Обязательно поймаем.
В этот момент к ним подошел молодой человек в сером плаще и с блокнотом в руках. Это был Дмитрий Сергеев, молодой детектив, только начинавший свою карьеру. Он был стажером Анны и искренне восхищался ее профессионализмом.
– Анна Петровна, – обратился он к ней, – я закончил первичный осмотр. Есть несколько интересных деталей.
– Говори, Дмитрий, – кивнула Анна.
– Во-первых, – начал Дмитрий, – красная краска, которой очерчен круг, – это профессиональная акриловая краска, дорогая. Скорее всего, убийца имеет доступ к художественным материалам.
– Это интересно, – задумчиво произнесла Анна. – Продолжай.
– Во-вторых, символ на животе жертвы. Эксперты говорят, что это стилизованное изображение перевернутой лилии. В оккультизме этот символ часто связывают с понятием жертвоприношения и очищения.
– Оккультизм, – пробормотал Петренко, закатывая глаза. – Только этого нам не хватало.
– Не стоит сразу отбрасывать эту версию, Петр Ильич, – заметила Анна. – В данном случае, все может иметь значение. Дмитрий, что еще?
– В-третьих, маска. Она сделана из высококачественного алебастра. Такая маска стоит немалых денег. И фраза, написанная на ней… “Совершенство требует жертв”. Это звучит как девиз, как манифест.
– Да, – согласилась Анна. – Это его послание. Он хочет, чтобы мы его услышали.
– И еще одно, – добавил Дмитрий, немного замявшись. – Я заметил, что положение тела жертвы… Оно напоминает одну из картин эпохи Возрождения. Кажется, “Снятие с креста” Рафаэля.
Анна нахмурилась.
– Ты уверен?
– Абсолютно, – ответил Дмитрий. – Я даже сделал несколько фотографий для сравнения.
