У Ромы я гостил не в первый раз, гостил в загородном доме – не на даче, а именно в полноценном доме, особняке, в котором, при желании, можно было жить круглый год. Такой его, я думаю, личный форпост в нашем полном случайностей мире. Подспудное беспокойство, наверняка, сопровождало Рому, как, впрочем, и меня. Моё внутреннее напряжение не находило выхода, от этого у меня болел желудок по утрам и печень – по ночам. А у него, насколько я мог заметить, всё складывалось тип-топ. Он занимался предпринимательством – малым бизнесом, открыл консалтинговое агентство, вёл тренинги по продажам. Раньше он, как я до сих пор, мучился в продажах: сначала сам бегал за клиентами, потом руководил, а когда стало совсем невтерпёж стал преподавать – учить других тому, что ему самому обрыдло. Молодец, вот у меня бы так не получилось, всё на что меня хватило – это стать руководителем отдела небольшой фирмы по производству пряников – звучит, конечно, не очень, но эти пряники мне давали заработать на хлеб, на эти пряники я содержал себя и платил алименты. Между прочим, любой бизнес – стресс, и обучать других амбициозных или линевых, или тупых, или странных, да вообще работать с людьми – не сахар. Рома приспособился: если его накрывал вал негатива, то он поступал просто – сбегал к себе на форпост, иногда, за компанию, приглашал и меня.
Мы с ним познакомились, работая в одной смешной конторе, которая горела желание продавать куртки-непродувайки собственного изобретения и производства: дутые прозрачные разноцветные куртки из полиэтилена (ПВД). Ничего у них, конечно, не получилось, хотя планы были наполеоновские. Деньги инвесторов быстро закончились и остались горе изобретатели у разбитого корыта отрицательного финансового результата за первый квартал их кипучей деятельности, и со складом, набитым дутыми непродувайками, как гоголевская няня гречневой кашей. Это было моё первое место рабаты, а Романа – второе. На почве нервного стресса, культивируемого в конторе как наилучшее средство управления торговым персоналом, который мы глушили после работы, а иногда и вместо неё, невообразимыми простому человеку потоками дешёвого алкоголя, мы и сошлись. Кстати, то жуткое пойло не мешало нам продавать, и мы среди двенадцати апостолов новой религии курток-непродуваек занимали первые места по продажам, естественно. Продавали недостаточно, чтобы окупить расходы даже на свои оклады, но зато могли чувствовать себя лучшими лузерами среди остального стада худших лузеров. Честно, не далеко мы от остальных-то и ушли, но молодость, безудержная энергия, погоня за удачей, кое-какие деньги – у меня так вообще первые настоящие деньги в моей жизни, – позволяли с надеждой смотреть в будущее и не терять вкус к жизни.
Потом мы с Ромой работали вместе ещё в двух компаниях, а потом наши пути разошлись – мы стали делать карьеру по отдельности друг от друга, что хорошо – лишняя конкуренция в борьбе за мягкое кресло босса ни мне, ни ему была ни к чему. Главное – мы не теряли связь и помогали советом друг другу в трудных ситуациях, спускали вместе пар в ресторанах, нередко – пока я не остепенился, не женился, – тусовались в клубах, лакомились на ночных пастбищах сладким клевером девушек, ищущих любви и приключений.
В общем, так случилось, не знаю сам как, но все прежние мои друзья – из института, школы, с прежних мест работы – сначала отошли на второй план, потускнели, как старые дедовские фотографии, а потом и вовсе исчезли из моей жизни. Остался у меня один настоящий, единственный, любимый, надёжный друг – Рома. Ну да, я женился – это как-то нас на какой-то период отдалило, но потом – тогда, когда мы с женой разошлись (кого я обманываю, жена меня бросила, забрала ребёнка и ушла к другому), костёр нашей дружбы разгорелся с новой небывалой силой. Он – холостяк, я – в разводе, так чего рассусоливать? Деньги есть, веселись от души, а верный друг тебя всегда поддержит. Мы с Ромой одногодки, через пять лет наш ждёт рубеж – сорок лет – надо брать от жизни всё. Ну, не так уж мне много и надо: многое запретное, типа наркотиков, меня никогда не интересовало, а в остальном я старался придерживаться меры. Рома меня в этом поддерживал и никогда не переходил черту допустимого разврата, отделяющую веселье от топких болот неизлечимых пороков.
Кажется, три года назад он приобрёл свой форпост, я тогда ещё пытался играть в семейную жизнь, хотя она мне никогда не нравилась, а роль заботливого папочки напрягала – и это несмотря на то, что своего сына я любил по-настоящему, но вот его мать всё портила – портила своей заботой, претензиями идеями, своим существованием со мной в одной квартире, наконец. Это нелюбовь, что поделать, такое бывает, случается с людьми каждый день. Мне трудно ей желать счастья, после всего того, что она мне наговорила и натворила, но теперь мой ребёнок с ней, а значит, пусть она будет себя чувствовать настолько хорошо, чтобы с моим, нашим сыном всё было в порядке, и он вырос полноценным, здоровым человеком. Так… Я немного отвлёкся. Да, Рома приобрёл дом – дом на краю леса, в трёх километрах от дачного кооператива, на отшибе цивилизации. Узнал я об этой его покупке не сразу, а через несколько месяцев. И не то чтобы он скрывал, а как-то так вышло – не было повода рассказывать, он доводил свой форпост до ума и ещё что-то в том же роде. Но было и то, я чувствовал, что Рома не горел особым желанием рассказывать про дом – не мне, а вообще кому бы то ни было. Знаете, как бывает, даже близкому другу не стоит рассказывать подробности своих постельных утех. Вот и для него этот дом был в своём роде чем-то интимным – ну, по началу – это точно.
