Повозка, запряжённая старой кобылой, медленно тащилась по разбитой дороге. Накрапывал мелкий осенний дождь, наводящий на окружающий мир ещё большую тоску, хотя и без дождя пейзаж был безрадостный: серо-жёлтая каменистая местность, поросшая местами жидкой увядающей травой и чахлым измождённым фактом своего существования кустарником, с одной стороны дороги, а с другой – бескрайнее болото. Великая топь, как его называли с незапамятных времён, простиралась отсюда и до горизонта. Странные дела творились в этих местах… Жившие здесь люди давно их покинули, оставив после себя заброшенные, изредка встречающиеся поселения, о которых напоминали лишь позеленевшие от времени и местного воздуха печные трубы, да провалившиеся остатки фундаментов, которые иногда можно было разглядеть вдоль дороги, с правой её стороны. Однако чем дальше двигалась повозка, тем меньше становилось даже таких остатков жизнедеятельности.
В повозке сидели двое: седой старик довольно измождённого вида и девочка лет тринадцати-четырнадцати. На её левую руку было надето широкое металлическое кольцо, от которого шла цепь, пристёгнутая амбарным замком к металлической скобе, торчавшей из борта повозки. Девочка куталась в старый плащ и мелко дрожала. Её промокшие чёрные волосы спутались, а в больших тёмных глазах застыли страх и обречённость. Она старалась не смотреть на старика… впрочем того это нисколько не занимало. Он почти не правил лошадью, полагаясь на знания животного, и прибывал в некоем подобии транса, подставляя своё изборождённое морщинами лицо дождю и ветру. У него были длинные седые волосы, достававшие до плеч, и холодные серые глаза. Из одежды: светлая рубаха без ворота и стёганная чёрная безрукавка. Штаны тоже были чёрными, с нашитыми на колени кожаными накладками.
Как только начало смеркаться, рыжая лошадь, неторопливо бредущая хорошо знакомым ей путём, остановилась. Старик мгновенно пришёл в себя. Он окинул взглядом местность и быстро спрыгнул на землю.
Девочка не переставала удивляться его силе и ловкости. На всём протяжении их пути он проявлял недюжинные физические способности, никак не соответствующие его внешнему виду.
Старик распряг кобылу, задал ей овса, прикрепив на морду мешок, выкинул из повозки большую охапку дров и принялся деловито разжигать огонь. Все свои действия он совершал в полной тишине, ни разу не взглянув на девочку. Когда костёр разгорелся, он взял из повозки пять довольно длинных палок, с вырезанными на них странными символами, и сунул в огонь. Когда их верхняя часть разгорелась, на манер факела, он воткнул их вокруг импровизированного лагеря, включавшего в себя его самого, кобылу и повозку – получилось что-то похожее на неправильный пятиугольник. Закончив с организационными мероприятиями, он посмотрел на свою спутницу.
– Я тебя отстегну, чтобы ты могла сходить в туалет и поесть.
От звука его голоса девочка вздрогнула. Он был холодным и безразличным, и так же, как и физическая подготовка, не слишком ассоциировался с возрастом своего обладателя. Он бы скорее подошёл немолодому взрослому мужчине, но никак не дряхлому старцу.
Старик отстегнул цепь от скобы, оставив её болтаться на левой руке девочки. Взяв из повозки потёртую кожаную сумку, он отвернулся и пошёл к костру. Пройдя несколько шагов не поворачиваясь добавил:
– Пойдёшь в туалет, за границу горящих жезлов не заходи. А если надумаешь сбежать…
Он неожиданно повернулся к ней. Его серые пустые глаза как будто потемнели. В отблесках костра у девочки возникло ощущение, что из их глубин на неё смотрит кто-то совсем другой.
– Там, – он продолжил свою мысль, кивнув куда-то в сторону сгущающегося мрака, – тебе точно станет хуже, чем сейчас, со мной.
Не обращая больше на неё внимание, старик опустился на одно колено и достал из сумки завёрнутый в грязную холстину хлеб, кусок вяленого мяса и бутыль с водой. Поразмыслив, он убрал половину припасов обратно, а остальное поделил на две части.
– Садись, – сказал он и протянул девочке еду.
Мгновение она колебалась… как и всегда… Даже еда из рук этого человека пугала её, но голод всегда побеждал. Взяв хлеб и немного мяса, она опустилась на землю, поближе к огню. Хлеб был подмокший, а мясо жёсткое.
Они были в дороге уже пять дней, не считая речного восьмидневного плавания, которое она провела в клетке. Но тогда она ещё не знала, что её везут, чтобы продать старику. Она жила в большой богатой семье. Её отец занимался торговлей и весьма преуспел на этом поприще, братья помогали ему, и в ту злополучную ночь отсутствовали по торговым делам. Их возвращения ждали только через несколько дней.
Она спала, когда раздались крики и лязг оружия. Девочка даже не успела сообразить, что случилось, когда к ней в комнату ворвались двое вооружённых мужчин. У одного был факел. Они схватили её и какое-то время рассматривали лицо.
– Она! – коротко бросил один из них.
– Что делать с остальными? – спросила появившаяся на пороге женщина.
Она держала в руке топор и скалилась в безумной улыбке.
– Всех в подвал, – бросил через плечо тот, что был с факелом.
– А добро?.. Тут добра всякого… Да и деньги наверняка есть.
