В тихом омуте провинциальной библиотеки, среди запахов старой бумаги и несбывшихся грёз, скромная Элла находит утешение лишь на пыльных страницах чужих историй. Её собственная жизнь – серая акварель будней, лишенная ярких красок. До того дня, как в её руки попадает Он. Древний фолиант в переплете цвета грозовой ночи, без имени, но с тисненым символом, пульсирующим едва уловимым теплом. Книга, шепчущая о силе изменить судьбу одним лишь словом. Зачарованная Книга Желаний.
Первые, невинные на первый взгляд, желания оборачиваются каскадом комичных, а затем и пугающих последствий. Элла понимает: у магии острые края, а у каждого исполненного каприза – своя, порой непомерная, цена. Пытаясь исправить содеянное, она случайно пробуждает древнюю силу, заточенную в Книге – Дэймона.
Он – джинн. Не сказочный раб лампы, а язвительный, бесконечно уставший дух с глазами цвета старого золота, несущий бремя веков и горечь тысяч чужих желаний. Связанный с Эллой против своей воли, он вынужден стать её проводником и стражем в мире, где реальность трещит по швам от её неосторожных слов. Их столкновение – битва сарказма и наивности, льда и пламени. Но в вихре магического хаоса, в совместной борьбе с тенями прошлого и настоящего, рождается нечто большее, чем вынужденное партнерство. Опасное, запретное притяжение между смертной девушкой, ищущей свое место в мире, и бессмертным существом, жаждущим лишь свободы… или уже чего-то иного?
Но Книга – не просто инструмент. Она – ключ к древним тайнам, и её пробуждение привлекло внимание тех, кто жаждет её силы. Таинственный Коллекционер начинает свою охоту, и теперь Элле и Дэймону предстоит сражаться не только с последствиями желаний и собственными демонами, но и с силами, грозящими разрушить хрупкое равновесие мира.
Сможет ли Элла овладеть силой, не потеряв себя? Какую цену придется заплатить за свободу Дэймона? И что окажется сильнее – древнее проклятие или любовь, расцветшая на руинах разбитых надежд?
«Зачарованная Книга Желаний» – это вихрь эмоций, где магия переплетается с реальностью, юмор – с опасностью, а нежность – с горечью невозможного. История о том, что самые сильные желания – не те, что меняют мир, а те, что меняют нас самих.
Генадий Алексеевич Ени
2025
Глава 1: Тишина, впитавшая время
Тишина в читальном зале библиотеки Эшвуда была не просто отсутствием звука. Она была субстанцией. Плотной, вековой, сотканной из миллионов выдохнутых над страницами слов, невысказанных мыслей, легчайшей пыльцы времени, оседающей на корешки и души. Элла дышала этой тишиной, она обволакивала её, как старый, любимый плед, скрывая от резкости внешнего мира, от его суетливых требований и бесцветных дней, похожих друг на друга, как библиотечные карточки одного раздела.
Воздух был пропитан сложным парфюмом истории: терпкая сладость старой бумаги, ванильный призрак клея из переплетной мастерской миссис Дэвис, её предшественницы, чья тень до сих пор витала у окна с геранью, горьковатая нота дубовой полироли и – сегодня особенно явственно – озоновая свежесть и запах мокрой глины, доносимые затяжным апрельским дождем, превратившим мир за высокими стрельчатыми окнами в акварельный этюд сепии и индиго. Дождь барабанил по меди карниза свой монотонный, гипнотический ритм.
Элла катила скрипучую латунную тележку (скрип этот был так же привычен, как тиканье часов «Густав Беккер» над стойкой) к секции «Редкие издания». Её личное святилище. Здесь сумрак был глубже, лучи света, пробивавшиеся сквозь пыльные стекла, казались густыми, почти осязаемыми столпами, в которых лениво танцевали мириады пылинок – золотая взвесь прошлого. Здесь книги не просто стояли рядами – они дремали, храня в себе не только тексты, но и отпечатки пальцев давно ушедших читателей, призраки их вздохов, следы загнутых уголков страниц – маленькие тайные знаки общения сквозь время. Здесь Элла чувствовала себя не винтиком системы учёта, а скорее весталкой при храме умолкнувших голосов.
Её пальцы – чуткие, привыкшие к диалогу с бумагой, к её гладкости и шершавости, к хрупкости ветхих страниц – скользнули по корешку, выбившемуся из стройного ряда. Чужой. Холодный под подушечками пальцев, словно кусочек льда, забытый в летний день. Книга была толще, тяжелее, облачена в кожу цвета грозовой тучи перед рассветом, индиго, втягивающий в себя свет. Ни единой буквы на корешке. Лишь тисненый в центре обложки символ – сложная вязь спиралей и острых углов, одновременно похожая на древний лабиринт, ключ и застывшую молнию. От книги исходил аромат, выбивающийся из общей гаммы библиотеки – не бумага, не пыль, но сухие степные травы, щепотка неведомых специй и… едва уловимый, тревожный запах озона, как перед ударом молнии.
Любопытство – тот внутренний огонь, что одновременно согревал и грозил опалить её тихую жизнь – вспыхнуло неудержимо. Элла, почти не дыша, высвободила фолиант из плена соседей. Он лег в руки с неожиданной тяжестью, словно был вырезан из камня. Потускневший бронзовый замочек в виде сплетшихся змей оказался не заперт. Сердце Эллы, обычно размеренно отбивавшее секунды в унисон с часами, споткнулось и забилось часто-часто, как птица в клетке. Она знала этот стеллаж как свои пять пальцев. Этой книги здесь не было вчера. Она бы почувствовала её присутствие, её… чужеродность.
