В королевстве Веритас магия – это клеймо, грех, за который карает безжалостная Инквизиция. Любое несанкционированное пламя гасится быстро и жестоко во имя Порядка и Закона. Эвелин верила, что она – обычная девушка, обреченная на тихую, незаметную жизнь в тени всевидящего Ока Инквизиции.
Но одно неосторожное проявление силы – спонтанный акт сострадания, обернувшийся неконтролируемым всплеском энергии – навсегда разрушает ее мир. На ее след выходит Инквизитор Дэмиан – ледяной образец долга, живое воплощение Закона, чья задача – найти и искоренить любую магическую аномалию. Он – охотник, она – добыча. Он – блюститель порядка, она – само воплощение хаоса, который он поклялся уничтожать.
Но во взгляде преследователя вспыхивает нечто большее, чем просто холодный расчет, а в сердце преследуемой – не только смертельный страх. Между ними разгорается опасная искра – невозможное притяжение, идущее вразрез с их убеждениями, их положением, самой сутью их мира. Тайные встречи под покровом ночи, уроки контроля над запретной силой, совместные поиски истины, погребенной под веками лжи Инквизиции – каждый шаг сближает их, но и ставит под удар.
Ведь сила Эвелин – не просто случайный дар или проклятие. Это наследие древнего, забытого рода Хранителей, ключ к первозданной магии, способной исцелять и разрушать, изменить судьбу Веритаса. И не только Инквизиция жаждет заполучить этот ключ – по ее следу идут безликие тени, чьи цели куда страшнее простого контроля.
Сможет ли Дэмиан пойти против нерушимых клятв и всего, во что он верил, ради запретной истины и женщины, которую должен был уничтожить? Сумеет ли Эвелин принять свою опасную сущность, овладеть древним пламенем и выстоять против мира, жаждущего ее силы или ее смерти? И может ли любовь, рожденная из ненависти и страха, расцвести там, где должны править лишь долг и пепел сожженных надежд?
«Наследница Запретной Магии» – это вихрь страсти и опасности, история о выборе между долгом и сердцем, о борьбе за право быть собой и о свете, что может родиться даже в самой непроглядной тьме.
Генадий Алексеевич Ени
2025
Веритас дышал камнем и тревогой. Утро стелилось по брусчатке запахами теплого теста из пекарни старого Томаса, горьковатой пыли веков, въевшейся в стены домов, и неизбывного, подспудного страха – того самого, что заставлял людей говорить тише при виде черных с серебром плащей Инквизиции. Эвелин брела сквозь разноголосый гомон Рыночной площади, кутаясь в выцветшую шаль, словно та могла укрыть не только от утренней зябкости, но и от цепких взглядов, от самой судьбы. Внутри нее жило это чувство – тонкая ледяная игла под сердцем – ощущение скрытой неправильности, инаковости, будто она носила под кожей тайный знак, видимый лишь ей одной в тусклом отражении оконных стекол. Она так жаждала быть обычной, незаметной, врасти в этот город, как плющ в старую кладку, но знала – знала с той безнадежной ясностью, что приходит во снах, – ее корни были в иной почве.
Она уже протягивала Томасу медяки, ощущая их привычную прохладную тяжесть, когда мир раскололся. Пронзительный, рвущий уши скрежет тормозов, отчаянный визг ребенка, топот копыт по камню – симфония надвигающейся беды. Неуправляемая махина повозки, груженой винными бочками, темной лавиной неслась на крошечную фигурку девочки, застывшей в детском оцепенении посреди дороги. Толпа выдохнула единым свистящим звуком и замерла, превратившись в картину, написанную страхом.
Эвелин не успела подумать. Не успела испугаться. Инстинкт, древний, как сама жизнь, швырнул ее вперед. И тогда хлынуло оно.
Не из горла, не из разума – из самой сердцевины ее существа, оттуда, где спала свернувшись неведомая сила. Волна, сотканная не из воздуха или огня, но из самой материи возможности. Воздух перед ней замерцал, сгустился, словно подернулся перламутровой дымкой, запахло грозой, озоном и чем-то еще – древним, как пыльца на крыльях забытых богов. Повозка, еще миг назад неумолимая, врезалась в эту дрожащую стену света и замерла, содрогаясь всем своим деревянным телом. Бочки с оглушительным грохотом посыпались на брусчатку, раскатываясь и источая кислый винный дух, смешавшийся с запахом озона и ужаса.
Тишина, обрушившаяся на площадь, была плотной, оглушающей. Сотни глаз впились в Эвелин. В ее руки, все еще слабо светящиеся, подрагивающие, словно крылья пойманной бабочки. В ее лицо, искаженное запоздалым осознанием случившегося. Нет. Прошу, нет. Ледяная игла в груди провернулась, вонзаясь глубже.
И тут же воздух снова изменился. Ушел запах вина и пыли, вытесненный холодным, стерильным запахом стали и власти. Из густеющих теней переулка выступили двое в мундирах Инквизиции – черное сукно, серебряное шитье, бесстрастные лица. Передний, высокий, с профилем хищной птицы и глазами цвета замерзшей реки, шагнул вперед. Его сапоги чеканили шаг по камню – звук порядка, идущего попирать хаос. На его перчатке тускло блеснул знак Ока и Меча, символ неоспоримой власти. Инквизитор Дэмиан. Его имя знали все, шептали с опаской.
Он остановился перед Эвелин, не удостоив взглядом спасенную девочку, которую уже утаскивала бледная мать, бормоча не то молитвы, не то проклятия. Весь его мир сузился до фигуры Эвелин, до остаточного сияния вокруг ее рук.
